Глен уважал право своего господина на депрессию – да, по сути, других прав у того и не осталось – и превратился в молчаливую тень: бесшумно приносил еду (аппетит у Короля не пропал), беззвучно убирал посуду. Он знал, что скоро Якову надоест роль бессловесного затворника, и оказался прав: Король отомкнул свои уста. Это счастливое обстоятельство застигло Глена очень невовремя: он уже отошёл довольно далеко от стола, чтобы поставить свою ношу обратно, и теперь ему приходилось поддерживать не только королевскую депрессию, но и тяжеленный поднос. А силы были уже не те – Глен был значительно старше своего патрона. И всё же он не мог бросить ни одно, ни другое.
– Ваше величие, у Пармена ещё осталась Трава, – довод был слабый, но единственный – больше в утешение сказать было нечего.
– Предлагаешь подождать ещё год? А если опять не получится, то ещё. И ещё. И у кого может получиться? Ведь тот человек был лучшим, верно? Что с ним, кстати? Есть сведения?
– Сведения неутешительные, ваше величие, – Глен прислонил поднос к груди, чтоб было полегче. – Он не выдержал допроса с пристрастием. Его больше нет на этом свете. Но он никого не выдал, ни слова не произнёс.
– Ему и не надо было ничего говорить, – мрачно сказал Король. – Арн и так прекрасно догадался, чьих это рук дело. Глен, скажи, он вообще человек?! Он вообще смертный?
– Несомненно, ваше величие, – Глен прикинул расстояние до стола, но сдвинуться с места не посмел. – Просто он действительно очень сильный ворожей. Боюсь, что без помощи ворожбы нам его не одолеть.
Король взглянул на верного слугу с такой болью во взоре, что Глен на миг забыл про поднос.
– Ты про Селена?
– Это вам решать, ваше величие, но если и есть ворожей, сопоставимый по силе с Арном, то это только Селен.
Король задумчиво кивал:
– Да, знаю, знаю.
Он встал и принялся ходить кругами по своей непомерно огромной и непомерно мрачной спальне.
– Так ты считаешь, надо принять предложение Селена? Он больше не разрешит мне оттягивать с ответом. В последний раз он очень разозлился.
– Я не вправе вам советовать в этом вопросе. Никто, кроме законного монарха, не вправе распоряжаться его владениями. Решать только вам, – на самом деле, Глен сейчас отдал бы целое королевство за возможность поставить куда-нибудь поднос.
Слово «решать» всегда пугало Короля. Решать-то он и не умел. Но при этом понимал, что решать надо. И немедленно. Иначе он до конца жизни проторчит на этом проклятом острове.
– Пожалуй, если я откажусь, Селен, и правда, найдёт другого претендента на мой трон, – рассуждал Яков. – Он хочет непременно вернуть себе пост Верховного Ворожея Древии, а без законного Короля это невозможно. Но с чего он так уверен, что Арн откажется от власти?
– По словам Селена, он собирается предложить