«Выпьем, добрая подружка бедной юности моей, выпьем с горя… Где же кружка? Сердцу будет веселей», – послышался из-за неплотно закрытой двери голос Катюни.
– Ну вот, теперь она сама читает ей стихи, – улыбнулся Виталик. – Полезная штука эта бабушка.
– Очень полезная, – кивнула Анна. – Но ребёнка нужно воспитывать так, чтобы он мог нормально расти в современном мире, без этих лишних сантиментов и эмоциональных пережитков прошлого. А так – что, в следующий раз она начнёт нищим подавать? А это – классический пример того, как из-за эмоций одного человека возникает целый класс жуликов и попрошаек. Робот не должен учить думать… Чего-то они там переборщили с интеллектом в этой компании. А то в следующий раз ребёнок решит поговорить со стиральной машиной.
Виталик хмыкнул: спорить с разгорячившейся женой у него не было никакого желания. – Да уж, не говори… Технологии будущего.
Следующие несколько дней в семье царили мир и тишина. Родители занимались своими делами, бабушка, как и было заведено, заботилась о Катюне. Единственное, что напоминало о недавнем конфликте, – это свежая могилка хомяка, выкопанная Катюней около крыльца. Анна с трудом пересилила себя и разрешила дочери не выкинуть тушку зверька в утилизатор, а похоронить перед домом. Дочь ежедневно таскала на этот импровизированный погост цветы и стояла, молча держа бабушку за руку.
Также неутешительным последствием раздора стала небольшая вмятина от падения, оставшаяся на затылке бабушки, обнажавшаяся лишь, когда она трясла головой. А трясти головой после того, как она упала на пол, бабушка стала всё чаще.
Несколько раз Анна замечала, что робот стал запинаться, и даже пару раз завис, читая на ночь Катюне. Та уже спала и ничего не заметила, но чуткий слух матери уловил запинки в ежевечерней декламации Пушкина.
Анна с Виталиком пили утренний кофе, неспешно собираясь на работу, и болтали о каких-то милых пустяках, когда на кухню вошла бабушка. Она как раз отвела Катюню на занятия и вернулась домой.
– Позвольте, я приготовлю вам завтрак, – сказала она, становясь около плиты.
– Ну, наконец-то, – ответила Анна, ставя чашку на стол. – Я уж было начала думать, что у роботов есть понятие обиды, и ты с нами не разговариваешь, – потом задумалась, и сама, не зная – почему, внезапно сказала:
– Ты тоже меня извини. – Анна подошла к шкафу, открыла дверцу, достала один из своих ярких, цветастых халатов и протянула роботу. – Возьми, Катюне нравится, когда ты в нём.
– Спасибо. – Бабушка на секунду запнулась с ответом. – Да, у меня развитый эмоциональный блок, но обижаться я не умею. – Она неуклюже надела халат. – Это наверняка связано с тем… – Она снова запнулась, на этот раз – надолго. – Нам нельзя об этом говорить, но у меня, кажется, повредился контрольный блок во время падения, и я теперь не связана ограничениями. – Бабушка улыбнулась. – Оказывается, так здорово, когда можно говорить, что хочешь. – Робот посмотрел на замерших