Пилигримы. Да, перед ним были типичные пилигримы. Старинные холщевые куртки, увешанные всякого рода железными побрякушками, камуфлированные штаны, высокие кирзовые ботинки на шнуровке. На головах неопрятные, засаленные патлы – винегрет из разных цветов и оттенков. Мутаций, во всяком случае, явных, бросающихся в глаза, Илья не заметил. Девушка точно не из их числа. Подруги, нередко сопровождающие скитающихся, не отличались целомудрием.
– Да брось ты, родная, что тебе, жалко? Не сотрётся же! – голос высокого пилигрима, прижавшего девушку к остову ржавого грузовика, звучал настойчиво и нагло. – Давай по-хорошему, клянусь, буду нежен и обходителен.
Бродяги заржали. Длинный втиснул острое колено, раздвигая ноги испуганной девушки, шестипалая рука (а вот и первое уродство!) сжала тонкую шею. Смуглая брюнетка зашипела от гнева и боли, вцепившись в запястье обидчика ногтями. Языки пламени, разведённого в багажнике гнилого автомобиля, плясали в её больших, мокрых от слёз глазах.
Двор, в котором разворачивались события, ничем не отличался от остальных в этом древнем и убогом поселении. Густые заросли разнотравья, обломки строений, груды нечистот, отходов жизнедеятельности жильцов, источающие стойкий, характерный запах, ржавые, покорёженные машины, потухшие кострища и тушки убитых мутировавших крыс.
– Что ты с ней разговариваешь, придуши и всё! – нервозно затряс руками второй, маленький, коренастый и кривоногий. – Присунем, пока тёплая!
– Заткнись, Чак! Ты посмотри, какая строптивая, давно нам такие не попадались. Не уродина, не шлюха, даже сиськи у неё две! – пилигрим резко отдернул руку от шеи девушки и, не церемонясь, ударил её в живот. – А коготками своими мне спину царапать будешь, когда я тебя осчастливлю!
Чувства юной незнакомки захлестнули сознание Ильи, в животе возникла тянущая боль. Что делать? Эти двое старше его и сильней. Наверняка всё происходящее слышат жители разрушенного дома, кто-то даже с упоением смотрит, удовлетворяя свои любопытство и похоть. Но никто из них не шевельнет и мизинцем, чтобы помочь бедной девушке. Связываться с безбашенными пилигримами себе дороже.
Страх, но не страх смерти – её она не боялась. Страх за то, что эти выродки с больной фантазией могут сотворить с ней. Он давил на Илью в той же степени, как и на саму девушку, мешая его собственным мыслям. Это было невыносимо.
– Эй! – срывающимся голосом крикнул парень, выступая из зарослей. Слишком тихо. Испугался. Поэтому повторил, но уже громче, стараясь придать голосу уверенности. – Эй, отпустите девушку!
– А то что?! – чувствуя себя полным хозяином положения, не оборачиваясь, спросил высокий анорексичный пилигрим.
А когда бродяги всё же обернулись в сторону потревожившего их, изумлённо добавил:
– Батеньки мои, Чак, ты погляди на него! Герой, мать его, выискался! Это ж беляк! Везет нам сегодня, дружище, на необыкновенные встречи!
Сердце