– Эй, Ривьера.
Кольцо продолжало вращаться. Кейс вернулся и доложил Армитиджу.
– Под кайфом. – Молли оторвала взгляд от разобранного игольника. – Хрен с ним.
По всей видимости, Армитидж считал, что невесомость повлияет на способность Кейса оперировать в матрице.
– Не бери в голову, – отмахнулся Кейс. – Я включаюсь, и меня уже здесь нет. Мне все равно, где мое тело.
– У тебя высокий адреналин, – заметил Армитидж. – Ты все еще страдаешь от СКА. Но у нас нет времени ждать, пока ты обвыкнешься. Тебе придется научиться работать, превозмогая болезнь.
– Так что, я буду рубиться прямо отсюда?
– Нет. Потренируйся, Кейс. Прямо сейчас. В коридоре, наверху, где невесомость.
Представление декой киберпространства совершенно не зависело от ее физического местонахождения. Войдя в матрицу, Кейс увидел перед собой привычные очертания ступенчатой пирамиды – базу данных Ядерной комиссии Восточного побережья.
– Как дела, Дикси?
– Я же мертв, Кейс. Что же я – полный кретин и ничего не понимаю? Сидя в твоей «Хосаке», я имел время подумать.
– Ну и как ты себя чувствуешь?
– Да никак.
– Тебя что-нибудь беспокоит?
– Меня беспокоит, что меня ничто не беспокоит.
– Как это?
– В Сибири, в русском лагере, один мой дружок отморозил себе палец. Ну и конечно, ампутация. Как-то через месяц я замечаю, что он всю ночь ворочается. «Элрой, – говорю я, – что это ты никак не угомонишься?» – «Палец, – говорит, – чешется». – «Почеши, – говорю я ему, – и спи». – «Маккой, – говорит он, – этот – не почешешь».
По позвоночнику Кейса пробежала волна леденящего холода, и он не сразу понял, что это такое. Конструкт смеялся.
– Слушай, ты можешь оказать мне небольшую услугу?
– Услугу, Дикси?
– Этот вот ваш шахер-махер, когда вы его закончите – сотри меня на хрен.
Сионитов Кейс не понимал.
Как-то раз Аэрол сам, безо всякой подначки, рассказал ему о ребенке, который выскочил из его лба и убежал в заросли гидропонной ганжи.
– Маленький такой, совсем ребенок, ну вот как твой палец, не больше. – Он потер ладонью свой широкий загорелый (без малейшей, конечно же, царапинки) лоб.
– Это ганжа, – пожала плечами Молли, когда Кейс пересказал ей эту историю. – Сиониты не проводят особого различия между действительностью и галлюцинацией. То, что рассказал тебе Аэрол, действительно с ним случилось. Это не лапша на уши, а уж скорее поэзия. Сечешь?
Кейс кивнул, но остался при своих сомнениях. При разговоре сиониты непременно дотрагивались до собеседника, чаще всего