Ватан. Вадим Сагидуллин

не сказать. Но то не про меня. Я даже не гражданин. А между тем я – единственный полноправный владелец этого и окрестных пляжей. И редкий залётный работяга-оборванец, отошедший по нужде, сильно меня не отвлекает. Сам Туркменбаши в год всего раз-другой заедет. На дворец так-то мне наплевать.

      Море – моё всё. Оно со мной на дворцовом пляже. Оно – у отеля, где я тоже кошу траву, поливаю или сажаю оленьи рожки. И в десяти минутах ходу от моей квартиры. Море я вижу из окна своей комнаты. Вижу во сне. И на древнем письменном столе передо мной стоит найденная в ящике круглая картина, там парусник несётся по волнам. Подпирает картину небольшой кусок белого мрамора, как белая снеговая вершина.

      Там, на родине, я часто смотрел на такие вершины и мечтал… о море. Здесь я тоскую по родине. Тоскую по любви, в которой ничего не понимаю, но, кажется, мне её мучительно не хватает. Может быть, оттого я часто стою перед зеркалом умывальника подолгу и жду, когда прекратит течь кровь из носа. Мне бывает одиноко и тоскливо, но совсем не хочется, чтобы кто-то знал об этом. И обречены на провал жалкие попытки поделиться своим беспредельным счастьем, когда я вижу море, плыву в этих волнах или под ними вместе с медузами. Когда я один на километры в обе стороны стою на побережье. Единоличный обладатель этой части вселенной, этих пенных ворот в другие миры, никому из нас не ведомые. Я принадлежу им также, как они мне.