Древо прошлой жизни. Том III. Часть 3. Эмблема Создателя. Александр Гельманов

на балдахине – по две жёлтые занавески с гербами Золотого Льва на обеих сторонах кровати, тумбочка со свечкой у изголовья. И гладко выскобленный деревянный пол. В одиночку здесь шляться, конечно, не дадут, чай, не Третьяковка и не Греческий зал, поэтому в туалет, как мелкий вассал, заплутавший в гостях у вышестоящего братана-сюзерена, я всё-таки заглянул. Дырка внизу – обычного для казарменного нужника размера, но от пола до потолка всё обшито панелями как в сталинском кабинете, а за дыркой – на выступе – медный кувшинчик, – артефакт литра на два. И похрапывал среди всей этой роскоши какой-нибудь сладко грезивший герцог пенсионного возраста с виагрой под подушкой. Не то, что наши междоусобные феодалы садиста-параноика Иоанна Грозного, спавшие ровно в те же годы на соломе в обнимку со скотом.

      – … различные помещения внутри ансамбля, — продолжала гид, – тщательно отреставрированы, и в них выставляются оружие, фламандские гобелены XI века и живописные панели. Самыми роскошными покоями являются Рыцарский зал и зал Знамён.

      Этого я ждал с начала экскурсии, прямо-таки жаждал увидеть то, где плёл свои интриги Карл Коддль, он же мой визави по настоящей жизни, – рядовой олигарх Всея Руси Кулешов. Не мог же я ради такого зазря переполошить по дороге сюда столько разношёрстной публики – от крутых братков олигарха и неусыпных чекистов до французских полицейских и медиумов.

      – Двумя этажами ниже расположен Знамённый зал с позднеготическим стрельчатым потолком, украшенным звёздами, и построенная в 1500 году кухня замка с оригинальной печью из туфового камня. А мы далее переходим в Рыцарский зал — центральное помещение для празднеств, семейных торжеств, встреч и переговоров…

      Ага, и ещё для «мозговых штурмов», – как и где провести бесплатную коммерческую «акцию», – следующий гоп-стоп. Лучше бы рассказали, как здесь проходили «тёрки» породистых гопников с большой дороги на Мозель, Айфель и Майфелд.

      – Вы видите шутовские маски по углам и под центральной потолочной балкой — символ свободы слова, а «Роза молчания» над выходом — символ скрытности, что демонстрирует характер этого зала.

      Ну, это демонстрирует нечто большее, потому что шутам всегда только и давали слово, не болтали сами, а молчать заставляли всех. Когда Игорь Львович отправил меня в трансе в этот типичный рассадник «умеренной гласности», я посматривал на ту дверь и ждал, когда сюда войдёт моя Флора А над входом – барельеф пресловутой «Розы» диаметром сантиметров тридцать со знакомыми мне готическими буквами, которые гид почему-то не стала переводить: «Забудь, что слышал, всяк сюда входящий и выходящий, слышавший здесь всё». А вон в том углу под депрессивную какофонию дудок тогда лихо кувыркался и отплясывал юркий с раскрашенной рожей kasper, ой, это по-местному, простите – шут. Его непомерно квадратная башка была повязана чёрным платком, из-под которого торчали рыжие вихры, шею охватывал