– У нас, к твоему сведению, ни единого барана здесь нет, – с притворной обидой заметил Паша, – Только насекомые.
– Кончай уже, а? И так голова болит после твоего этого обер-шмобера, – поморщился Максим, ощупывая разбитое, постепенно опухающее лицо. – Выкладывай, что надо, без, так сказать, психологических этюдов.
– Да мне-то как раз ничего и не надо, дружочек, – посерьёзнел Паша. – Это тебе надо пройти стажировку и проникнуться истинно русским духом. Поживёшь среди простого народа, присмотришься. Ну, отоварят наверняка не раз и не два, к гадалке не ходи. Но это тоже немаловажная составляющая часть русскости: мужик ведь слов не понимает и не любит особо много говорить. В любой непонятной ситуации ему проще дать по морде, чем пытаться разобраться, что к чему. А то, знаешь ли, гордыня – дело хорошее, когда за ней стоит что-то кроме раздутого самомнения. Ты у нас, конечно, почти что спортсмен, но в том и фокус с лишними руками.
Максиму действительно они крайне мешали – иначе бы он так просто не дался той паре алкашей. Долгие тренировки на татами приучили тело к определённому распределению веса, к особым движениям, а тут словно привязали два самодвижущихся бревна, с которыми толком и развернуться нельзя. Теперь стало ясно, зачем.
Паша встал и, подойдя, покровительственно похлопал по щеке бывшего одноклассника ладонью.
– Ладно, не бзди. Пообвыкнешься. Ещё увидимся. Свободен.
Нижними руками он резко выдернул из-под Максима скамейку и пнул его ногой. Обречённо закрыв глаза, тот полетел навстречу земле и судьбе.
Патриот
Тяжело вливаться в новый коллектив, особенно если и у самого характер не сахар, и коллектив далеко не дружелюбный. Возможно, будь у Максима за плечами армейский опыт, проблем бы не возникло. Первые несколько недель новоявленный патриот бесцельно бродил между стволами, питаясь объедками, падающими сверху. Завидев других жуков, предпочитал побыстрее спрятаться.
Но бесконечно так продолжаться не могло.
Одним прекрасным утром Виталька и Димка попросту выдернули ренегата за лапы из уютной земляной норки. Перед ним предстала целая толпа в колорадских плащах – среди них стояли даже несколько женских особей. Ему, как и в прошлый раз, заломили руки, нацепили две пары наручников и бросили на колени перед необычным жуком.
Он был толст, бородат, носил вместо плаща огромное чёрное женское платье-панцирь. На груди блестел золотом с драгоценностями массивный глист, обвивающий вантуз. Жук величаво протянул руку, но Максим не понял жеста. Виталька с Димкой быстро подсказали, что надо делать: схватили за загривок и заставили эту саму руку поцеловать. А бородач, издав громкий неприличный звук, ужасно испортил воздух и изрёк, сильно окая:
– Дошёл до нас слух, что появился в приходе новый патриот. Представиться и поклониться абие11 не пришёл, службы утренней и вечерней