Глава 2 Осада Латтакии.
Для благородного Боэмунда появление пизанского флота в бухте Святого Симеона явилось воистину даром небес. Вот уже более месяца он пытался выбить византийцев и провансальцев из Латтакии, одного из самых удобных портов на сирийском побережье, расположенном к тому же недалеко от Антиохии. К сожалению, император Алексей Комнин не хуже графа Антиохийского понимал важность Латтакии, как будущего плацдарма для завоевания Сирии. Именно поэтому басилевс отдал приказ пельтастам ни в коем случае не сдавать город и порт, ибо спор между византийцами и нурманами шел не столько о Латтакии, сколько о власти над цветущими землями. Боэмунд последними словами проклинал Раймунда Тулузского, который пошел на сделку с византийцами и пустил их в город, завоеванный крестоносцами. Увы, Сен-Жилль был далеко и, по слухам, метил в Иерусалимские короли, а доблестному нурману в одиночку приходилось расхлебывать заваренную им крутую кашу. Попытка ограничить подвоз продовольствия в город провалилась. Нурманам нечего было противопоставить византийскому флоту под командованием примикария Татикия, хозяйничавшему в окрестных водах. Боэмунд очень хорошо знал Татикия и однажды уже обвел его вокруг пальца. Надо полагать, даровитый полководец затаил обиду на хитроумного нурмана и наверняка сделает все от него зависящее, чтобы помешать тому утвердится в Северной Сирии.
Пизанским флотом командовал папский легат, архиепископ Даимберт, полноватый человек лет сорока пяти с пухлыми словно у женщины губами, холеными руками и надменным взглядом темных больших глаз. Боэмунду он поглянулся с первого взгляда. И к счастью, для нурмана симпатия оказалась взаимной. Пизанцы на пути к Сирии уже успели разграбить несколько византийских городов, чем вызвали гнев не только великого примикария Татикия, но и самого императора Алексея. Впрочем, захваченная во время пиратских налетов добыча стоило того, чтобы ссорится из-за нее с византийцами. Целью архиепископа Даимберта был патриарший престол города Иерусалима. Боэмунд мог предложить ему только пустующее место патриарха Антиохийского, но Даимберт в ответ лишь пожал плечами.
– Я получил строгие указания от папы, – сообщил он по секрету Боэмунду. – Иерусалим должен стать церковной вотчиной.
– Так ведь Иерусалим еще не взят, – удивился чужой прыти сын Роберта Гвискара и жестом пригласил гостей к накрытому столу.
Архиепископ принял предложение с большим достоинством, но за столом выказал завидный аппетит и пристрастие к горячительным напиткам. Судя по всему, папский легат ценил жизнь во всех ее проявлениях, а потому Боэмунд окончательно утвердился в мысли, что с ним можно поладить.
– Ты ошибаешься,