Первым в горячую воду вошел почтенный Андроник и даже взвизгнул от удовольствия, насмешив до икоты благородного Боэмунда. Впрочем, граф не замедлил воспользоваться любезным предложением хозяина и прыгнул в воду прямо с бортика. Бассейн был довольно глубок, во всяком случае, нурман не понес никакого ущерба. А вода действительно была горячей, как и предупреждал барон.
– Мне приходилось прежде слышать о целебных свойствах горных источников, – сказал Андроник, подплывая к Боэмунду, – но пользуюсь я ими впервые в жизни. Это даже лучше, чем серные бани Багдада.
– А тебе случалось бывать в Багдаде, почтенный Андроник, – прищурился в его сторону Боэмунд.
– Я объехал полмира вместе с Самвелом, – вздохнул армянин. – Боже, какие красавицы ублажали нас в Каире. Черные, как сама ночь.
– Шутишь? – не поверил благородный Ричард Ле Гуин, дальний родственник и близкий друг Боэмунда.
– Мы возлежали на роскошных ложах, запах цветов кружил нам головы, а руки красавиц ласкали наши тела. Ты видел танец живота, шевалье?
– Ты хочешь сказать, что живот пляшет отдельно от тела? – удивился Ричард.
– Нет, шевалье, танцует женщина, прекрасная как вечерняя заря, а ее движения способны разбудить безумную страсть даже в одряхлевшем от старости мужчине.
– Ты разбудил мое любопытство, Андроник, – засмеялся Ричард. – Каир отныне станет моей путеводной звездой.
Перед ужином гостей приветствовала хозяйка. Во всяком случае, именно так назвал Адель де Менг благородный Боэмунд, вызвав тем самым некоторое замешательство среди шевалье. С другой стороны, как еще мог назвать граф Антиохийский женщину, родившую барону де Руси сына? К слову сказать, младенца, довольно крупного и крепкого на вид, благородная Адель держала на руках. По всем законам этот малый был бастардом, но если Лузарш признал его законным сыном, то значит быть по сему.
– И как зовут твоего сына, благородный Глеб?
– Владислав, я назвал его в честь своего отца.
Ужин прошел в непринужденной обстановке. Гвидо де Шамбли рассказал нурманам несколько забавных охотничьих историй, вывезенных им из далекой Франции. Больше всех над его рассказами смеялся почтенный Андроник, которого все-таки пригласили к ужину, хотя и усадили в самом конце стола среди сержантов. Рафик с удивлением обнаружил, что в дружине барона большинство составляют отнюдь не франки, а русы, выходцы из далекого Константинополя. Все они участвовали в освобождении Гроба Господня, но в их приверженности христианской вере у Андроника были большие сомнения.
– Русы почитают Христа, хотя и своих богов не забывают, – спокойно отозвался на его вопрос сержант с вполне христианским именем Василий.
– Выходит, ты не веришь в божественную природу Иисуса? – уточнил настырный рафик.
– Не мне судить, почтенный, –