– Кое-что. Четыре часа записи. И там что-то есть. Но я не понимаю, что это такое.
Он указал на диктофон.
– Запусти.
Повернувшись и уставившись на шоссе, Ронан нажал «пуск». Некоторое время стояла тишина, нарушаемая только ледяным треском сверчков. Потом послышался голос Ганси.
– Ганси, – произнес он.
Снова надолго воцарилось молчание. Ганси медленно потер пальцем щербатый хром на капоте «Камаро». Ему по-прежнему было странно слышать в записи свой голос и совершенно не помнить, когда он это сказал.
А потом, как будто издалека, донесся женский голос. Едва различимый.
– И всё?
Ронан подозрительно взглянул на Ганси. Тот поднял палец: подожди. Из диктофона лились какие-то приглушенные звуки, бормотание и шипение, тише, чем раньше. Ничего внятного, кроме повторяющихся интонаций: вопросы и ответы. А потом его собственный бесплотный голос произнес:
– Всё, что есть.
Ронан бросил взгляд на Ганси, стоявшего рядом с машиной. Как завзятый курильщик, он сделал глубокий вдох через раздутые ноздри и медленно выдохнул ртом.
Ронан не курил. Но некоторые привычки достались ему от предков.
Выключив запись, он сказал:
– Эй, чувак, ты льешь бензин на штаны.
– Ты даже не спросишь меня, что происходило вокруг, когда я это записывал?
Ронан молчал. Он продолжал смотреть на Ганси, а Ганси на него.
– Ничего не происходило. Правда. Я пялился на парковку, полную насекомых, которые в такую холодную ночь должны бы спать. И всё.
Ганси сомневался, что ему удастся что-нибудь услышать на парковке, даже если он правильно выбрал место. Если верить охотникам за силовыми линиями, с которыми он общался, эти линии иногда передавали чьи-то голоса по всей своей длине, пересылая звуки за сотни миль и десятки лет с того момента, когда их впервые услышали. Что-то вроде звуков-призраков или хаотической радиопередачи. И практически что угодно на линии могло послужить приемником. Диктофон, стереосистема, достаточно чуткие человеческие уши. Ганси, не обладавший никакими экстрасенсорными способностями, принес с собой диктофон, поскольку эти звуки зачастую можно было услышать, только прослушав сделанную запись.
Странность заключалась не в других голосах, а в голосе Ганси. Который был абсолютно уверен, что он не дух.
– Я ничего не говорил, Ронан. Всю ночь я не произносил ни слова. Как в записи оказался мой голос?
– А когда ты узнал, что он там?
– Я прослушивал запись, пока ехал обратно. Ничего, ничего, ничего и вдруг бац – мой голос. И тогда «кабан» заглох.
– Совпадение? – спросил Ронан. – Не думаю.
Он, несомненно, иронизировал. Ганси так часто твердил: «Я не верю в совпадения», что мог теперь это и не говорить.
Ганси спросил:
– Ну, что скажешь?
– Мы нашли святой Грааль, – ответил Ронан, слишком насмешливо, чтобы это можно было применить к делу.
Но