***
Ричард очнулся в семь утра. Солнце только запустило свои лучи на это полушарие, но кратер, за счет своего углубления, был по-прежнему скрыт от великого светила. Стояла тишина, нарушаемая лишь журчанием песочного моря под потоками еще холодного ветра. На поверхности оврага словно ровной стеной-крышкой наблюдались плотные потоки витающей в воздухе пыли, открывшейся глазу за счет рассвета. Она было настолько густа, что становился неудивительным фактор пониженной видимости и трудностей при дыхании. Легкие Грина постоянно горчили и высыхали при каждом вздохе через рот. А при использовании носа, где-то в глубине создавалось раздражение и ощущения грязи-пробки.
Очнувшийся морпех вставать не торопился, да и тело боролось за продолжение сна, веки нехотя раздвигались как ржавые двери, а выходить из дающей иллюзию уюта позы не хотелось. Ткань самодельной палатки сносно фильтровала воздух, который с большим удовольствием циркулировал постоялец. Ричард сначала потупил с пару минут, но когда мозги начали работать и вспоминать специфические обстоятельства окружения, он резко открыл глаза. Осознав, что он на том же месте, без обозримых и слышимых угроз, Грин распрямился и перевернувшись на спину протянул затекшие от твердой глины конечности. Лениво направив лицо к очагу, морпех увидел склонившуюся над костром Нокс. Она с деловитым видом была сконцентрирована над весьма сомнительным занятием. Маньячка, сидя на том же месте, с улыбкой художника работающего под вдохновение, раскладывала обглоданные до бела кости мусорщиков в специфические фигуры. Все запасы древесины, лежащие вечером у палатки, были израсходованы и дотлевали в пепелище. Над ним и располагалась главная композиция, искусно собранная при помощи мастерства баланса. Шесть согнутых в коленях ног образовывали круг с направлением пальцев к склонам кратера, а берцовые кости тесно сдвинулись в центре кострища. На стопы накладывались руки, украшенные отделенными ребрами, и соединялись в кольцо. Посередине, опираясь затылками друг о друга, торчали кверху черепа на ножках в виде позвоночников углубляющихся в кости таза, в свою очередь зажатые под согнутыми «ногами», как вершины равнобедренного треугольника. Маньячка прикусив губу немного подумала, оценивая смастеренный ею курган, затем поправив одно