Лукич сглотнул слюну, кадык судорожно метнулся к подбородку, но он быстро овладел собой:
– Когда нужно ехать?
– Тут такое дело, Сергей Лукич. Сейчас прием ведется по записи. Я записалась от имени тети Тани, ее поставили на очередь. Очередь подойдет только через год, – расстроенным голосом сказала Люба. – Но если за деньги – то можно быстрее.
– Та-а-к, – потянул старик. – А большие деньги?
– Большие, – кивнула Люба.
– А когда это нужно? Ну, эти деньги? – спросил старик.
– У тети Тани максимум три-четыре месяца, а потом начнется необратимый процесс… У меня есть немного. Откладывала на всякий случай, но этого слишком мало, – сказала Люба.
– Будем думать, – махнул рукой старик…
Вот после этого разговора и ходил Лукич сам не свой: виду не показывал, но погода не радовала, и валилось все из рук: прошлогоднюю пачку патронов рассыпал – еле собрал. Двух так и не нашел – куда-то закатились. Ствол винтовки хотел очистить от смазки. Чуть не уронил кормилицу – ходил бы с треснутым прикладом, перемотанным синей изолентой. И сухари в духовке проворонил – сгорели.
– Сама насушу. Иди, занимайся делом, – сказала жена.
– Ты того, Таня, много не суши. Одного мешка хватит, – хмуро сказал Лукич.
– Это почему же? Мне не трудно. Сделаю два мешка, как обычно, – ответила жена.
– Да не суши, сказал, – Лукич хотел беззлобно выругаться, но удержался. Любаша посоветовала пока не говорить Татьяне про операцию. И он невольно сдерживал эмоции, чтобы случайно не разболтать. – В этом году уйду на месяц.
– А что так? – напряглась жена.
– Хочу потом, до весны, съездить в город, посмотреть, как там наш Вовка устроился, – соврал Лукич.
– А-а, ну так бы и сказал, – выдохнула жена.
Деревня, где осел, казалось, навсегда Лукич, когда-то, еще до переезда его к Татьяне, было селом. Родоначальники села были дед Татьяны с тремя родными братьями. Потом, когда уже расчистили поляну в глухой девственной тайге и срубили первые дома, за первыми поселенцами потянулись сюда три родные сестры и родители деда. Прадед и прабабушка Татьяны были уже в годах, но еще крепкие, работоспособные. А переселялись в Сибирь из России из большого села Болгуры, что в Воткинском уезде Вятской губернии. Почему так называлось село – точно никто не знал: одна из версий – из-за холмов, которые окружали село и которые называли «бугры»; вторая – по названию речки, протекающей рядом, – Болгарки.
Лукич, в студеные зимние вечера, грея спину у печи, любил поговорить с зашедшим в гости старшим родственником жены о прошлой жизни и в Таежном, и в России, а потом поразмышлять об этом. Он склонялся к последней версии названия «Болгуры», потому что где-то читал, что там, до переселения на реку Дунай, жили болгары – тюркское племя: смуглые, широкоскулые, крепкие. Это уже там, на Дунае, они смешались с белокурыми славянами и стали светлыми, голубоглазыми, пока турки