Он приехал в Россию через несколько лет, говорят, на собственную свадьбу, и не в Сибирь, а в Питер. Легенда гласит, что ректор Новосибирской консерватории, – тот самый, которому покупались цветы в честь защиты докторской, – срочно вылетел в Питер, чтобы самолично вручить жениху, в качестве свадебного подарка, диплом об окончании Новосибирской консерватории. Догнал и вручил. У меня только один вопрос: какую оценку они ему нарисовали по истории партии?
А следующим ректором после ушедшего на пенсию Евгения Георгиевича стал… тот самый Костик со смешной фамилией. Вот тебе и несолидный парнишка.
Ничего странного: он еще тогда подозрительно много знал.
Зачетка
Имена изменены, образы собирательные
У первокурсников шел экзамен по истории зарубежной музыке. Его принимала одна из представительниц «климактерического комплекта», по выражению консерваторских острословов, в народе Баба Маня.
Тощая и сутулая, крючконосая и косоглазая, она напоминала Бабу-Ягу, переодетую в мужской костюм. Баба Маня носила брюки, пиджак, галстук, мужские ботинки, в уголке запавшего рта постоянно торчала дымящаяся сигарета. Седые космы были выкрашены в соломенный цвет.
Сейчас уже трудно было себе представить, что когда-то (примерно в прошлом столетии) ее выгнали из консерватории за аморалку – застукали с поличным на рояле…
Баба Маня по-семитски картавила и, кажется, пребывала в полном маразме.
Она отправилась пообедать и… ушла домой, начисто забыв, что у нее экзамен.
Мы с Люськой, единственные, кто еще не сдал, маялись в классе. Через несколько часов мы побежали на кафедру – узнать, жива она или уже нет. Бабу Маню объявили в розыск и, наконец, вернули на экзамен.
Вечерело.
Согласно билету, мне выпал Вагнер, любимый композитор Бабы Мани. Опера «Валькирия».
Непрожеванные куски знаний я преподносила эмоционально, нахально и уверенно. Баба Маня то ли не слышала, то ли не слушала меня. Она один раз всхрапнула, пару раз мне кивнула и поставила «хогошо».
Взяв зачетку, она нарисовала «хогошо», только… ха-ха, не в своей графе!
Спохватившись, преподавательница вытащила «штрих», затерла белым, измазала всю страницу, начертила «звездочку», сделала сноску внизу, расшифровала ее словами «исправленному верить», размашисто расписалась. Затем поставила оценку на нужное место, снова лихо расписалась и изобразила мне на прощание что-то вроде улыбки.
Фу, неужели это кончилось…
Люська тоскливо проводила меня взглядом.
– …Сейчас я тебе что-то покажу, – заинтриговала я мужа, придя домой в общагу. – Такой зачетки ни у кого больше нет.
Я полезла в сумку… Увы, зачетки не было.
Вытряхнув из сумки весь хлам, я на три раза все перебрала, но так и не нашла. Что за ерунда?
– Значит, зачетка осталась в классе. Завтра заберешь, –