Жильбер Шарль-Пикар пишет: «Из всех сражений Ганнибала битва при Заме в наименьшей степени позволила проявиться его гению. Он, как обычно, воспользовался различиями между своими силами и силами противника, однако на этот раз себе во вред, поскольку наемники отдавали себе отчет, что ими жертвуют, и в решающий момент обратились против карфагенян, стоявших за ними во второй линии. В этом сражении он не мог использовать ни рельеф местности, как у Треббии и Тразименского озера, ни, как при Каннах, заманить противника в ловушку с помощью построения собственных войск. Здесь он, похоже, имел дело с лучшим тактиком, чем Фламиний или Варрон, хотя Сципион не придумал никакого нового стратегического маневра. Римский полководец просто в полной мере использовал замечательную военную машину, которой являлись его легионы. Исход битвы решило скорее качество войск, нежели таланты военачальников.
Вечером после сражения Ганнибал всего с несколькими всадниками помчался во весь опор к Хадрументуму, преодолев этот путь одним махом. За ним следом прибыло еще несколько тысяч бежавших с поля боя. Полководец занялся их перегруппировкой, но дать бой уже не успел. В спешке они погрузились на корабль и отплыли в Карфаген».
В Карфагене еще никто не подвергал сомнению его лидерства. Однако в первую очередь это означало, что на него свалилась вся тяжесть ведения переговоров о мире с римлянами. А римляне после Замы не знали жалости. Ганнибал понимал всю безвыходность ситуации, но ему начали бросать обвинения в капитулянтстве. Когда же он ужесточал свою позицию, то вызывал гнев римлян. В конце концов, не встречая ни в ком понимания и под угрозой ареста римскими солдатами, Ганнибал вынужден был покинуть родной город. Начались годы безнадежных скитаний.
Ганнибал умер в 182 г. до н. э. В это время теоретически, вопреки усилиям стремившегося к войне эмигранта, между Римом и Карфагеном царил мир. Правда, мир этот был весьма относителен. К побежденным римляне всегда были жестоки, и уж точно недоверчивы. Сами они в карфагенские дела не встревали, но согласно своему принципу divide et Impera постоянно науськивали Масиниссу и его нумидийцев, чтобы те вторгались в пунические земли. А поскольку по договору, подписанному Карфагеном после поражения при Заме, тот не мог вести