Мужчина нервно сглотнул и снова вытер пот со лба белым платком.
Среднего роста, пухловат, уже начал лысеть. По нему сложно было сказать, что он глава самого крупного финансового холдинга Австрии и держатель почти пятидесяти процентов акций заграничных филиалов, таким добродушным лицом и манерами он обладал. Зато его будущий собеседник слыл совершенной противоположностью лояльного или терпимого человека. Не зря ведь единственным советом, который дала ему Элин по этому поводу было «Не требуй».
Эдвард снова промокнул лоб платком и замер. В холле послышался холодный уверенный голос. Дверь слегка зашуршала и податливо двинулась вперед.
В кабинет вошел мужчина. Высокий, уже за тридцать, черные, как вороново крыло, волосы, легкая ухоженная щетина и серые, будто угрюмое небо, глаза, в которых затаился взгляд дикого зверя, что досыта наелся и теперь его мутило от вида любого угощения.
На крепком теле костюм цвета матовой стали, черная рубашка без галстука, две верхние пуговицы расстёгнуты, освобождая широкую шею от ненужного ошейника.
Грозный, уверенный и совершенно лишенный теплоты человек.
Арлин содрогнулся и нервно улыбнулся, торопливо, направляясь к нему и протягивая руку:
– Мистер Фойс, очень рад нашей встрече.
– Присаживайтесь, – послышалось грубоватое и глухое, со странной, но не раздражающей, хрипотцой. Мужчина пожал ладонь и указал на кожаное кресло напротив места за его столом.
– Простите еще раз, что нагрянул так неожиданно, – Арлин все никак не мог удобно устроиться в кресле и снова поднялся, уткнувшись взглядом в собеседника. Судя по личному делу, Мистер Фойс довольно молод, но на его лице уже отпечатался глубокий след всего пережитого. Он разошелся легкими морщинами по лбу и застыл неприветливой ухмылкой на губах.
У Арлина опять пот на лбу выступил. Он чуть прошелся и вновь сел:
– У меня к вам довольно деликатный разговор.
– Слушаю, – Кевин ответил совершенно спокойно, наблюдая за странным поведением этого миллиардера и, терпеливо выжидая, когда он озвучит суть дела.
– Шестнадцать лет назад, 28 августа…
– Я знаю. Я навел справки.
– Это хорошо, – с облегчением выдохнул Эдвард и расслабился в кресле, но его тоскливый взгляд заставил Кевина нахмуриться. – Не могу вновь и вновь это вспоминать. Тот день всем нам оставил незаживающие раны. Но особенно моей дочери. – Арлин вдруг замолк, глянул на мгновение в окно за спиной Фойса и вновь нервно улыбнулся Кевину. – Она совсем потеряла вкус к жизни. А в этот раз я уговорил ее отпраздновать день рождения. Праздник нужен ей. Он всем нам нужен. Но страх…
– Я понимаю.
– Эти две недели и само торжество… Будет шумиха. Мы столько лет прожили затворниками. Мне нужна ваша помощь.
Кевин качнул головой, понимая к чему тот клонит.
– Но речь не только об общей охране и прочем. Речь о моей дочери.