– Двое из луков целят, – подметил Мирун. – Эх ты, где же мой-то лук? Какой криворукий московец теперь его портит?
Вдруг он расхохотался.
– А подумай, Гриц, какой куролес сейчас творится в этих татарских башках под малахаями! Они, наверное, думают, что им это снится!
Под смоляными усами атамана на короткий миг появилась улыбка и исчезла. Он ждал летящих стрел.
Но татары удержали свои стрелы в тетивах. Монахи не торопясь отвернули от берега и пошли через луговину, бывший стан московской рати. Ордынские дозорные поскакали прочь. Тогда и козачий атаман повернул своего конька в обратный путь…
Чернецы добрели до своей лесной обители лишь к полудню. Несколько из них отправились на поварню. Остальные, натощак, – в церковь. Отпевали ратника, умершего от ран, несли гробовую колоду на погост. Кладбище за монастырской стеной выросло этой осенью. Монахи-попы были духовниками в московском войске, исповедовали, причащали, освящали, благословляли. Умиравших напутствовали.
Пока все это совершалось, монастырский послушник, грубо скроенный мужик с бородой-лопатой, поманил атамана за собой. Привел к дальней клети, нырнул в яму – оказалось, там лестница, погремел замком.
– Сюды лезь, аника-воин, – глухо раздалось из-под земли.
Атаман, ужавшись, спустился в темень. За растворенной дверью монастырский жилец запалил светильник. В пустом подклете на земляном полу было свалено горой козачье снаряжение – луки, сабли, чеканы, шестоперы, ножи, копья-сулицы. Пшемко с Богусем этот лабаз прозевали.
– Забирайте свое добро, нам оно ни к чему.
Делом занялся Мирун, покликав козаков. Атаман же сыскал игумена, взял его за плечо и настойчиво попросил беседы. Тихон привел в игуменскую келью. Та была тесна и темна, с одной узкой, короткой лавкой, на которой непонятно как можно спать.
Старый чернец был сед, с бородой ниже груди, приглаженные белые волосы на голове еще оставались густыми.
В каком направлении ушла княжья рать, игумен тоже не знал. Да кто б и подумал сообщать ему это? Его дело – Бога молить да духовные нужды християн утолять.
– Почему нас оставили тут? Отчего держали под сторожей?
Старик будто огладил его мягким, светящимся взором.
– Люди вы неясные. Веры вам нет. Как оказались в татарском войске? Ведомо у нас, что господарь ваш, литовский князь и ляшский король Казимир, не дал Ахмату своей рати, как тот просил.
– Казимир отбивает крымцев на Подолье, – отмахнулся от вопроса атаман. – Я сам господарь своим козакам, и люди мы вольные, черкасские. Свободное войско, не по найму против татар ходящее.
– Что ж теперь не против, а с ними пришли?
– Спросом на спрос отвечаешь, чернец, – нахмурился атаман. – Люди вашего воеводы уже вызнавали у меня это, нечего повторять. Да тебе и не по чину