Начиналась она так:
«Я знаю, что вас учат подчинению офицерам более высокого ранга. Однако учитесь отличать “ранги” от “иерархии”. Это разные понятия».
И дальше он начал приводить примеры, показывающие эту разницу:
«Ранг присваивается указом. Иерархии достигаются примерами.
Тот, кто имеет ранг говорит: “Идите”. Тот, кто говорит “Следуйте за мной”, имеет для этого “иерархию”.
Ранг сродни причине. Иерархия сродни необходимости.
Студенты, рабочие, крестьяне, дети … это иерархия для вас, приказы которой вы обязаны исполнять».
А закончил он речь так:
«В Панаме же высшей иерархией является ГОЛОД».
Эти слова стали для меня решающими. И их смысл, и их контекст. В них даны точные определения многих противоречивых явлений. После его речи генерал подозвал меня и попросил собрать комментарии новобранцев о ней. На следующий день я передал ему мой доклад об этом, в котором я довольно преувеличил их энтузиазм в отношении содержания речи. Я начал охранять его.
Потом много раз я убеждался, какое малое значение он придавал рангам, званиям. Точнее, он придавал этому значение, но справедливое. А вот иерархии в его понимании он придавал гораздо большее значение. Например, в наших с ним поездках, несмотря на то что я был сержантом, в странах, куда мы прибывали, принимающей стороне меня представляли в качестве офицера для связи в ранге майора, а иногда полковника.
Дело в том, что иначе я не смог бы на равных контактировать с офицерами принимающей стороны, если вообще это было бы возможно. Так, как это невозможно между крестьянином и латифундистом, например. В армиях стран к тому же отражаются и существующие в них классовые отношения, и они там даже подчёркиваются, чтобы показать, чьи интересы эта армия защищает.
Еда офицера в армии отличается от солдатской, и ест он в другой столовой. И для дерьма у них разные туалеты. Солдат должен беспрекословно и внимательно подчиняться офицеру вплоть до того, чтобы слышать команды «хозяина», даже изложенные шёпотом.
Поэтому, пока генерал был жив, я не хотел быть офицером, хотя, как профессор университета, мог бы претендовать на это. Я был в команде, а не среди группы «хозяев». И сначала рядовой, а потом сержант, я физически был рядом с генералом, ближе многих офицеров, хотя и не придавал этому значения. Вспоминаю всегда с улыбкой, как однажды в Мексике я сказал генералу: «Мой генерал, смотрите, охранник президента Портильо – в чине генерала…» На что он ответил как бы