– Что это с тобой? Ты что на сеновале всю ночь была? – она радужно засмеялась.
– Ага, на траве валялась с инопланетянином, – буркнула я, – такая смена была, гроза, дождь. Пришлось к ребятам выходить вручную на бумажке писать и передавать объекты, – врала я самозабвенно, – вся вымокла, до нитки. А завтра с дочкой в больницу надо. Я сегодня еще останусь на смену. Что поделать, надо.
– Ла-а-ды! – протянула Иринка Захаркина. – Мы тогда купаться поедем, со своим.
– Какое купание дождь же был?
– У него машина «Жигули»… там место есть, недалеко от Чагана… шашлычки… коньячки… А тут работа! Вот я сейчас ему и позвоню…
Телефон для связи был с круглым номеронабирателем и тяжелой трубкой. Иринка тут же набрала, и я знала какой номер. Поэтому и не спросила из бабьего любопытства. Она коротко сообщила новости и, промурлыкав, положила трубку.
Мое счастье сидело на втором этаже голодное. Она быстро собрала манатки, и учесала в сторону «моря», то бишь реки Урала или Чагана. Я уныло поплелась на второй этаж. Надо везти его домой. А у него рожа. Огромные глаза кое-как оформились к утру, нос вроде то появится, то снова пропадет. Он пытался из себя человека, что ли изобразить? К утру стал больше походить на человека, а я на общипанную курицу, хоть сейчас в суп.
Мимо окон шли люди, гуляли. На детскую площадку прибегали вольные земные дети и орали во всю мощь своих глоток. Мамаши и бабки чинно сидели на лавках и болтали о событиях ночи. «Как мимо всех провести незаметно такого необычного человека? Надо ехать домой и оставить его на пульте. Может, повезет, и никто не вспомнит меня пока, ну, в крайнем случае, уволят, – уныло сознавала я. – Дома Иван самый надежный в мире человек, хоть и муж». Я объяснила новому оператору – инопланетянину, как отвечать на вызовы рации и передавать тревоги, закрыла его на пульте и вышла из здания Поссовета.
На пустыре уже ходили и измеряли опаленный круг люди в тёмных плащах, и солдаты толпились в сторонке, и черная «Волга», и зеленые военные газики стояли по бокам. Но не было ни одного репортера и газетчика. В нашей стране так, если надо раздуть новость, ее раздуют. Если не надо и опасно волновать народ, всё тихо и шито-крыто. Сейчас передвигаться нельзя нам с чужим человеком без паспорта.
Сев на автобус № 5, я поехала на остановку Гагарина.
Ваня копался в машине, неторопливый и важный, и глыбистым айсбергом возвышался в большом заросшем саду и пятачке для машины. Дом этот был огромный и двухэтажный, принадлежал его семье, и было ему сто лет. Строил дом дед, яицкий казак. Бревенчатый с резными окнами и фронтоном врос он в землю первым полуподвальным этажом.
Сам Ванча всегда вызывал добродушным видом расположение к себе любого человека, который входил в дом или в отношения с этим человеком. Познакомившись, его уже никогда не хотели отпускать ни знакомые, ни друзья, ни женщины. Он казался легкодоступным и веселым, играл на гармони и гитаре, сыпал шутками. Был он всегда неряшливо одет, но это скорее был стиль, нежели