Я потёр щеки. А что такого особенного было за день, кроме Маши? Кроме неё – обычный день, будничные дела, ничего примечательного.
Снова посмотрел на Арсентия. Чёрные глаза из-под лохматых бровей уставились на меня – как-то бессмысленно. И я вспомнил… Утром в подъезде… Прокашлялся, сглотнул слюну. Ещё прокашлялся. Сгорбился, поднял плечи, взъерошил волосы, расставил в стороны полусогнутые ноги.
– Зы-зы-здравствуй, сы- сы- сынок, – заикаясь, наигранно скрипучим голосом начал я. – Ты сы сы сы какой квартиры.
Трое оболтусов захихикали, за ними – кто-то ещё. Ободрённый реакцией публики, я продолжил смелее:
– Сы сы сы пятой? И я сы сы сы пятой.
Раздался дружный хохот. Преподаватель тоже улыбнулся и одарил меня благожелательным взглядом.
– Только сы сы другого до-дома, на-на-напротив. Ты ко-ко-кошечку не видел? Бе-бе-белую, сы сы пятном. Не видел? Убежала от ба-ба-бабки. Пе-пе-пенсии нет, я ей мо-мо-молочка ку-ку-пить не могу, вот и у-у-убежала. Гы- гы-где искать, ума не пи-пи-приложу. – Я картинно развёл руки и сморщил какую-то физиономию.
– Молодец, молодец, – похлопал меня по плечу преподаватель. – Грустная история, но, молодец, хорошо показал.
Потом были другие упражнения, сценки, этюды. Три часа пролетели незаметно. После окончания занятия все двенадцать учеников были радостно возбуждены:
трое оболтусов непрерывно хихикали,
Арсентий шевелил бровями и пятнистой бородой,
Дима с чуть заметной улыбкой, высокомерно подняв голову, оглядывал окружающих гордо блестевшими глазами.
Я же, наоборот, чувствовал внутреннее умиротворение и спокойствие.
Когда я вернулся домой, Лена смотрела телевизор. Она дежурно поцеловала меня в щеку:
– Ужин в холодильнике. Разогреешь сам?
Я прошёл в прихожую переодеться.
– Ты не сварила компот сегодня?
– Ты не просил. Но я виновата. Как любящая хозяйка, я всегда должна помнить, что ты любишь яблочный компот.
– Я не обвиняю тебя, милая, – повесив брюки в шкаф, я вернулся в комнату и чмокнул её в щеку, – но компот ты можешь варить в любое время – и никогда не ошибёшься. Я всегда пью его с удовольствием.
– Так оно и будет. Непременно.
Вкус компота, который варила Лена, напоминал мне детство. Он был точь-в-точь таким, как у маминого компота. Я даже удивился, когда в первый раз его попробовал. «Точь-в-точь как у моей мамы!» – воскликнул невольно тогда. «Рада, что угодила тебе», – Лена расплылась в довольной улыбке.
Лена и внешне была немного похожа на мою маму. Полноватой фигурой, цветом волос, чем-то неуловимым в плавных чертах лица и мимике. Может быть, из-за этого мы так легко сошлись с ней?
– Лена, ты не видела мои новые серые носки?
– Я их выбросила.
– Почему?
– Шутка.
Носки оказались за диваном. Наверное, в этом был виноват секс накануне.
– Лена, ты не видела мой ремень?
Она