– Да, – снова тихо произнёс я.
– Отец передаёт тебе нож, и ты с благодарностью принимаешь его. Принял?
– Да.
– Отец передаёт тебе ягнёнка и показывает, что и как нужно сделать, чтобы смерть его была быстрой и немучительной. Ты следуешь инструкциям отца и быстрым уверенным движением убиваешь животное. Твоя инициация проходит успешно. Отец и братья довольны тобой. Они поздравляют тебя, хлопают по плечу, обнимают, жмут руки и другими традиционными способами демонстрируют мужскую солидарность. Теперь ты стал мужчиной. Ты благодарен за это своему отцу, как проводнику во взрослую жизнь, как человеку, который инициировал тебя в мужчины. Что ты говоришь ему?
– Отец, я благодарен тебе за то, что ты стал моим проводником во взрослую жизнь.
– Отлично. Сейчас ты доволен этой ситуацией и твоей ролью в ней?
– Да.
– Хорошо. И теперь мы оставляем эту ситуацию и переносимся во времени в другой важный для тебя момент прошлой жизни. Раз, два, три, четыре, пять…
Щелчок пальцев.
– Посмотри на свои ноги. Во что ты обут?
– Я обут в сандалии.
– Хорошо. Посмотри вокруг. Что ты видишь?
– Я вижу холмы и наше селение невдалеке.
– Есть ли кто-нибудь из людей около тебя?
– Да. Передо мной сидит старик в большом тёмном тюрбане. Очень большой тюрбан – раза в три больше его маленькой сухой головы.
– Кем тебе приходится этот старик?
– Никем. Он чужестранец. Пришёл в наше селение с Востока. Ему никто не предоставил кров, и он или ночует под открытым небом, или возвращается за тот холм, из-за которого пришёл. Странно, мне кажется, что я знал его раньше. Сейчас, глядя на него, я почему-то вспоминаю Акрама, своего друга из нынешней жизни. Я чувствую симпатию к этому старику. Он любит петь и играть на странном ударном инструменте, состоящем из двух маленьких, соединённых нитью, медных тарелочек. Мы с ним немного сдружились за те несколько дней, что он провёл около нашего селения. Сейчас мы сидим на земле, друг напротив друга. Он достаёт небольшой мешочек и подмигивает мне. Показывает что-то жестом, сжав руку в кулак и отогнув мизинец и большой палец. Я не понимаю его. Он высыпает из мешочка на ладонь щепотку порошка и протягивает мне. Знаком показывает открыть рот. Я открываю, и он ловко, ногтем большого пальца, ссыпает мне на язык странно пахнущую смесь. Она сладко-горькая на вкус. Я проглатываю её. Чужеземец довольно смеётся. Снова подмигивает мне своим чёрным глазом, и сам тоже глотает щепотку. Потом ложится на землю и нахлобучивает тюрбан на глаза. Чему-то смеётся. Показывает мне палец, и опять смеётся. Я тоже ложусь на землю. Он достаёт свой музыкальный инструмент и начинает мелодично звенеть тарелочками, качая из стороны в сторону головой и продолжая улыбаться. Я смотрю на медные тарелочки, мне нравится их нежный звон. И мне нравится, как они выглядят.