в дверь и тонкая фигура милой женщины пробудили в Шевронове желание, страстное желание открыть незнакомке дверь. Подавляя это желание, он медленно и не спеша, чуточку конфузясь, то и дело оборачивался на своих товарищей выпросить совета, но они молчали, словно истуканы, застыли в своих нелепых позах. Он не решался идти ей на встречу. Потому что, если это та женщина, о которой он, не переставая, думал, то впускать её в дом ему крайне не хотелось. Он не готов был к её приходу… Дверь тихонько отворилась. Вошла миловидная, худенькая, стройная, как балерина, женщина тридцати лет. Она нерешительно постучалась, и так же нерешительно вошла. Он не успел их выгнать из дома, как эта девушка ловко подкралась к перегородке, что отделяла кухню и зал и, постояв немного, перевела дух, потом тихо, нешумно постучалась о низенькую перегородочку и проговорила:
