– Боже, – снова прошептала Рут. – Это… концентрационный лагерь.
Взметнулось облачко дыма, и верхние этажи серого бетонного здания исчезли; повсюду засновали низенькие темные силуэты, и, перекрывая голос диктора, спокойно, с британским акцентом комментирующего ситуацию, не нуждающуюся в комментариях, застучали автоматные очереди.
– Неужели нас ожидала там такая вот жизнь? – спросила Рут у мужа.
– Собирайтесь, – сказал он вместо ответа ей и детям. – Поедем домой. – Он подал знак роботу, приглашая его снова подхватить семейный багаж.
– Но разве ООН не могла бы нам помочь? – запротестовала Рут. – Ведь у них полно всяческих социальных агентств…
– ООН сейчас защищает нас, – сказал Джек Макэлхаттен. – И не через социальные агентства. – Он указал на рабочих в спецовках, спешно демонтирующих станцию «Телпора».
– Но теперь уже поздно…
– Еще не слишком, – возразил он и жестом приказал роботу вынести все семь пузатых чемоданов наружу, на тротуар, а сам, пробиваясь через толпу вечно спешащих в это время дня прохожих, сам принялся отыскивать такси-«летягу», чтобы такси отвезло его с семьей обратно, в их тесную, ненавистную коммунальную квартиру.
К семейству приблизился распространитель листовок и протянул широкий лист, который Макэлхаттен машинально принял. Листовка принадлежала бюро «Друзей объединенных людей», и заголовок коротко гласил:
«ООН ПОДТВЕРЖДАЕТ НАЛИЧИЕ ТИРАНИИ В КОЛОНИИ».
– Они были правы, – произнес Джек. – Эти шарлатаны. Психи вроде того парня, что собирался восемнадцать лет проторчать на звездолете. – Он тщательно сложил листовку и сунул в карман, чтобы прочесть потом – сейчас он был слишком ошеломлен. – Надеюсь, мой босс снова примет меня на работу, – добавил он вслух.
– Они сражаются, – сказала Рут. – Ты сам видел на телеэкране, показывали солдат ООН и еще других, в забавной форме, каких я в жизни не видела.
– Тебе не кажется, что ты могла бы посидеть с малышами в такси, пока я найду бар и пропущу стаканчик чего-нибудь крепкого? – спросил Джек жену, и та согласилась. Тем временем к обочине подкатило такси-«летяга», привлеченное четверкой пассажиров и горой разбухшего багажа.
– Я мог бы, скажем, принять порцию бурбона с водой, – не унимался Джек Макэлхаттен, – двойную. – При этом он решил, что непременно отправится в штаб ООН и запишется добровольцем.
Он, правда, не знал, зачем ему это. Но ему непременно скажут.
Джек всеми потрохами чувствовал, что его помощь необходима. Войну нужно выиграть, а потом, через много лет (хотя и не через восемнадцать, как тот придурок, о котором писали в газетах), они все же смогут эмигрировать. Но прежде – сражение. Новое завоевание Китовой Пасти. А по сути, в первый раз.
Но сначала две порции бурбона.
Как только багаж был погружен, Джек с семьей разместился