Порядок и чистота там были необыкновенные. Утверждаю это потому, что сама там лежала во время землетрясения.
А познакомились мы раньше, потому что она лечила моего очень тяжело больного свекра. Бронхоэктазия и эмфизема легких. Он и умер рано, в 51 год – легких уже не было, одна соединительная ткань. Но вытаскивала его Рахима Ходжаевна. Раз за разом упорно вцеплялась в почти умирающего и вытаскивала. Положение было настолько тяжелым, что свекровь постоянно находилась рядом, а мы таскали им еду. Но близко я познакомилась с Рахимой Ходжаевной, когда мне самой пришлось лечь в больницу во время землетрясения. Говорили, что больница находилась на территории бывшей дачи генерала Петрова, и в саду как раз начали завязываться гранаты…
Как ни странно, мы подружились. Странно потому, что мне был 21 год, довольно легкомысленная студентка, а Рахима Ходжаевна – человек уважаемый, взрослый, доктор… и все-таки мы разговаривали обо всем на свете. Я очень многому научилась у нее – не в смысле медицины, конечно, а в смысле чисто житейского, чисто женского здравого смысла, чисто женских тонкостей, чего мне катастрофически не хватало. Мы болтали о своем, я примеряла ее кольца с рубином и изумрудом, и, несмотря на все различия, нам было вместе легко. Тогда у меня было обострение порока сердца. Она меня подлечила, конечно, и я навсегда запомнила маленькую, изящную женщину, мудрую, знающую, необыкновенную.
Много лет спустя я написала очерк о врачах и, конечно, о Рахиме Ходжаевне. И вот что получила в ответ:
«Дорогая Татьяна Алексеевна,
огромное спасибо за Вашу публикацию о ташкентских врачах. Конечно, у каждой ташкентской семьи есть свои «врачебные» истории. Есть и у нас; случалось и так, что неплохой вроде врач из детской поликлиники просмотрела тяжелейшую пневмонию у сына, а через несколько лет – желтуху у дочери. Спасала нас всегда моя свекровь – Раиса Ходжаевна Коканбаева. Да, она, слава Богу, жива-здорова. У нее 5 детей, 11 внуков и 11 правнуков. Медиками стали один сын и одна дочь, а также один внук – хирург в Москве, а внучка – офтальмолог, живет с семьей в Нью-Йорке.
Очень приятно, что Вы помните эту выдающуюся во всех отношениях женщину.
Теперь о докторе Юровском. О нем мне рассказывала покойная мама. К Юровскому она носила моего (к сожалению, тоже уже покойного) братишку. Он родился в 1953 году, а в 5—6 месяцев у него начался бесконечный понос, причину которого никто не мог определить. Так вот, Юровский сначала сказал маме:
– Плохи дела, мамаша, совсем плохи.
У матери чуть ли не обморок, а он продолжал:
– Носик маленький у ребенка.
Потом обнюхал пеленку (мамаши должны