Англичанин оказался ирландцем, и не Тодхунтером, а Тодхантером13. Но написано хорошо. Тут впервые появилась любовь, о которой мы с Вами знаем, практически всё. И не просто любовь, а с энтузиазмом. И хорошо, что в красоте ни напора, ни агрессии, а лишь загадочное «примирение противоречий».
Продолжаем цитировать Толстого:
«Из голландцев замечателен Гемстергюис14, имевший влияние на немецких эстетиков и Гете. По его учению, красота есть то, что доставляет наибольшее наслаждение, а доставляет наибольшее наслаждение то, что дает нам наибольшее число идей в наикратчайшее время. Наслаждение прекрасным есть высшее познание, до которого может достигнуть человек, потому что оно дает в кратчайшее время наибольшее количество перцепций».
Простите, Серкидон, за «перцепции»15. Но это не я, а Лев Николаевич. Он же не знает, что Вы со словарём иностранных слов не дружите и заглянуть туда для Вас великий труд. Выручает Вас, Серкидон, то, что есть у Вас верный эпистолярный помощник и подсказчик. Но предупреждаю Вас, я никуда не полезу, а поясню не слово (скорее всего, латинское), а смысл.
Толстой говорит о воздействии на рецепторные поверхности органов чувств. С помощью таких воздействий и проходит познавательный процесс восприятием.
То есть красота – это когда позитивная и приятная информации об окружающем мире поступает в душу человека с максимально возможной плотностью и усваивается без остатка. Душа в минуты созерцания красоты трудится и делает это с удовольствием. Причём, трудиться душа не потому, что обязана, а делает это по доброй воле.
А теперь позвольте отступление. Посмотрите, что получается. Нидерланский философ придумал нечто о красоте и доверил свои размышления бумаге, мысли были опубликованы, но, конечно, не так как думалось, потому что записать так, как подумалось, невозможно, а потом ещё редактор вносил поправки. Не зря же Михаил Светлов говорил, что литературное произведение – это чистый источник, в котором выкупался редактор.
Что же далее? Далее переводчик перевёл текст на русский и уж, конечно, не тождественно голландскому философу. Результат перевода прочёл граф Толстой, что-то выделил для себя и привёл в своей статье. Из статьи, ухватившись за перцепции, своё понятие о красоте попытался вывести Ваш покорный эпистолярный слуга.
Игра в испорченный телефон в чистом виде! Понятно, почему Сократ отвергал письменность и делился своими знаниями с учениками только изустно. На то он и вольный грек! А мы с Вами – рабы письменности и её