Повинуясь жесту македонского предводителя, пришельцы перекинули через борт и положили на песок сверток из звериных шкур, перетянутых ремешками.
– Посмотри ты, Иглис, – попросила Арпата, едва шевеля похолодевшими губами. – Я не могу.
Старый вождь с охранниками приблизился к свертку и достал нож, чтобы перерезать ремни. Когда это было сделано, он невольно отшатнулся от густого запаха, шибанувшего в нос, но заставил себя наклониться и присмотреться повнимательнее. После этого он повернулся к Арпате и утвердительно наклонил голову.
У нее настолько ослабели колени, что ей пришлось опереться на плечо сына. На этот раз Танасис не возражал, а только пошире расставил ноги.
– Их надо убить, мама, – процедил он. – Всех до одного. Как они убили деда.
– Нет, – сказала она. – Это послы.
– И что? – спросил Танасис.
– Против тех, кто не соблюдает законы, объединяются все племена, и таким нет места на земле, – медленно произнес Иглис, отошедший от почерневшего трупа. – Терпи, юноша. В этом наша честь и долг.
Тем временем македонянин в блестящем шлеме что-то говорил толмачу, а тот бегло переводил, иногда сбиваясь на бормотание. Арпата плохо его слышала и урывками воспринимала речь, обращенную к ней. Ее внимание было приковано к телу, тронутому разложением. Того, кто еще недавно был ее отцом, не стало. И та самая ответственность, которая так тяготила Арпату, легла на ее плечи в полной мере. До сегодняшнего дня все было будто понарошку, как в детстве. Теперь мир изменился. И в этом новом грозном мире к ней явились победители, чтобы получить причитающуюся им добычу. Через своих послов Филипп передал, что требует от наследницы Атея двадцать тысяч голов скота, двадцать тысяч лошадей и столько же детей и женщин, будь то рабы или же чистокровные скифы.
– Гони их в три шеи, мама! – прошипел Танасис.
Арпата отпустила его плечо, встала очень прямо и отчеканила:
– Не бывать этому. Ваш царь требует непомерную плату, так ему и передайте.
Она посмотрела на труп отца, над которым роилась туча мух, и спросила себя: «А не казнить ли македонян, как предлагает сын?» Но те по-прежнему оставались в лодках и могли отчалить в любой момент, загородившись щитами от стрел. И если хоть одному удастся сбежать, то ужасный позор и всеобщее презрение падут на племя.
– Это не плата за поражение, царица, – перевел толмач слова посланника Филиппа. – Это выкуп. Сыновья Атея у нас. Насколько я понимаю, ты приходишься им сестрой. Хочешь получить их обратно, Арпата?
По знаку человека в блестящем шлеме со дна лодки поднялись истерзанные Гелен и Картис, раздетые догола и даже не имеющие возможности прикрыть срам, поскольку руки их были связаны за спиной. Они ни о чем не просили, не делали умоляющих глаз. Просто стояли, смотрели на Арпату и ждали ее решения.
– Да, – сказала она. – Я заплачу Филиппу назначенную цену.
Глава