– Макс уже устроился? – вместо приветствия слышу я.
– Да, он давно был готов. – Мама рассеянно бросает взгляд на часы. – Но ты же знаешь Макса, – продолжает она с легкой улыбкой. – У него все должно быть идеально.
– Только когда дело касается твоих желаний, – замечает мистер Андерсон. – Не встречал еще взрослого мужчину, столь очарованного собственной женой.
Улыбка мамы становится шире. Она хочет что-то сказать, я перебиваю.
– Ты про папу? – взволнованно спрашиваю я. – Там будет папа?
Мама разворачивается ко мне, удивленная, будто забыла, что я стою рядом. А потом снова обращается к мистеру Андерсону:
– Да, кстати, а как дела у Лейлы?
– Прекрасно, – произносит он, однако выглядит раздраженным.
– Мам? – Снова угрожающе подступают слезы. – Я буду там с папой?
Мама меня, кажется, совсем не слушает. Она ведет разговор с мистером Андерсоном.
– По прибытии Макс все подробно разъяснит, он ответит на большинство вопросов. А если не ответит, то, скорее всего, у тебя нет допуска.
Мистер Андерсон выглядит раздосадованным, однако молчит. Мама тоже молчит.
Это выше моих сил.
Слезы градом текут по лицу, тело сотрясается от рыданий, дыхание сбивается.
– Мама? – шепчу я. – Мама, пожалуйста, ска-скажи мне…
Мама сжимает мне плечо холодной твердой рукой, и я вдруг застываю. Притихнув. Она на меня не смотрит. И не посмотрит напоследок.
– Этот вопрос ты тоже уладишь, – произносит она. – Уладишь, Парис?
И тут мистер Андерсон опускает на меня взгляд. Его глаза пронзительно голубые. Пронзительно холодные.
– Конечно.
Я резко вспыхиваю. Гнев такой яркий, что он мгновенно вытесняет страх.
Я ненавижу этого человека.
Ненавижу так сильно, что, когда смотрю на него, во мне что-то происходит… и внезапный всплеск эмоций придает мне храбрости.
Я поворачиваюсь к маме.
– Почему Эммелина остается? – задаю я вопрос, сердито вытирая влажную щеку. – Если мне нужно ехать, почему мы не можем хотя бы поехать вме…
Я запинаюсь, когда замечаю ее.
Моя сестра, Эммелина, смотрит на меня из-за прикрытой двери. Она не должна быть здесь. Так мама сказала.
Эммелина должна быть на плавании, у нее урок.
Но она здесь, с ее влажных волос капает на пол, и она смотрит на меня в упор огромными как блюдца глазами. Она пытается что-то сказать, только я не могу уследить за движениями ее губ – слишком быстро. А потом, словно из ниоткуда, вдоль позвоночника пробегает электрический разряд, и я слышу ее голос, звенящий, странный…
Они врут.
ВРУТ.
УБЕЙ ВСЕХ
Я