– Я – еврейка!? Да как вы смеете?
– О, я страшно извиняюсь, мисс! Вы выглядите, как иностранка, и я подумала…
– Я – русская! Однако правильно ли я поняла, что господин Квиксано еврей?
– Здесь два еврея, мисс! – внесла ясность ирландка.
– Неужели это возможно? У Давида такие приятные манеры…
– Оба и каждый из них! – злорадно разъяснила Кетлин безнадежность ситуации.
– По-моему, вы всех считаете евреями. Судя по фамилии, Квиксано – испанцы.
– Испанцы? Взгляните на молитвенник старухи! – Кетлин показала Вере книгу на иврите.
В гостиную вернулся принаряженный Мендель, увидел молодую, богато одетую даму, которую принял за ученицу. Вера направлялась к двери, собираясь уйти.
– Сожалею, заставил вас ждать. Присядете? – спросил Мендель, указывая Вере на кресло.
– Прошу прощения, это ошибка, мне нужен другой человек… я ухожу, – пробормотала Вера.
– Могу ли я помочь вам найти его?
– Благодарю, не хочу вас утруждать, – сказала Вера, пытаясь открыть дверь.
– Позвольте мне! – воскликнул Мендель и отпер замок.
Изумленная столь обходительным обращением, Вера почувствовала, как тает ее антиеврейское предубеждение.
– Я искала вашего сына…
– Это мой племянник Давид. Он сейчас в детском доме инвалидов. Играет для детей.
– Как благородно! – воскликнула гостья и окончательно рассталась с предубеждением.
– Он делает это бескорыстно, мисс…
– Ревендаль.
– Давид говорил о вас. Он был восхищен, он назвал вас душой землячества!
– Мы хотим пригласить его вновь играть у нас, – сказала Вера, смущенная похвалой.
Из кухни появилась госпожа Квиксано, уселась в кресло.
– Чего хочет шикса? – спросила на идиш старая леди, и ответ Менделя удовлетворил ее.
– Что говорит ваша мать? – полюбопытствовала Вера.
– Она не знает английский – только идиш. Интересуется вами, – ответил Мендель.
– Можете доложить, что я в полном порядке.
– Она прожила свою жизнь в России. Я вызвал ее сюда. Она не любит Америку.
– А ваш племянник родился здесь?
– Нет, он тоже из России, спасся оттуда. Он музыкант-самоучка и очень талантлив.
– И не любит Америку?
– Наоборот! Он обожает эту страну.
– А я хоть и русская, но и я спасалась из России. Останься – и очутилась бы в Сибири.
– Значит, вы революционерка?
– Можно честно жить в России и не быть революционеркой? Видите, я тоже знаю беды.
За дверью раздался шум: молодой голос поет американскую патриотическую песню. Госпожа Квиксано встрепенулась: “Давидка!” Вошел красивый юноша, сразу заметил Веру.
– Мисс Ревендаль здесь! – воскликнул Давид с почтением и восхищением.
– Не удивляйтесь, я свалилась с неба,