– Для слаженности действий полк на время проведения операции переходит под командование офицеров 70-ой бригады спецназа. Храни вас… – Семёнов резко замолк, оборвав фразу. Он развернулся и, проходя мимо людей в тёмной форме, что-то им сказал, после чего пошёл в сторону одного из танков.
К прапорщику Антохину приблизился боец в чёрной балаклаве, титановом шлеме и надетыми на колени защитными кевларовыми щитками. В руках спецназовец держал автоматическую снайперскую винтовку, его разгрузка выпячивалась вперёд, будучи наполненной ручными гранатами и боеприпасами к основному калибру. При этом бронежилет плотно облегал туловище офицера, не провисая, как у некоторых мотострелков. Полевая форма 70-й бригады имела особую цветовую схему из очень мелких «клякс», её общий тон был темнее, чем у солдат 309‑го.
– Майор Кречет, – представился сипловатым голосом спец.
– Прапорщик Антохин.
– Товарищ прапорщик, вся рота, включая Вас, переходит под командование 3-й группы, я – заместитель её командира.
Антохин кивнул. Кречет сделал пару шагов назад, чтобы солдаты могли его видеть, затем крикнул высоким голосом:
– Рота, повзводно, в колонну по четыре, лицом ко мне – становись!
Несколько секунд суеты: пехотинцы сначала стали бесформенной толпой, затем отпочковался первый прямоугольник, затем второй и, наконец, лязг сталкивающихся автоматов, касок, набитых подсумков и фляжек окончательно стих.
– Шагом марш!
Кречет и Антохин шли рядом, во главе колонны 1‑й роты. Луна хорошо освещала пространство вокруг. «Въездная» поляна продолжала жить подготовкой: выросшая по колено трава была вмята в почву, какие-то военнослужащие из других полков подбегали к груде ящиков, загружались лентами для пулемётов, брали гранаты, мины и убегали либо к проезду меж сопками‑хребтами, либо забирались по косым тропинкам на сами сопки. Чуть в стороне от прохода, между гусеничными бронетранспортёрами стояло крупнокалиберное автоматическое орудие на вмурованной в землю треноге, с разложенными в ряд, заполненными доверху коробами патронов. Несколько солдат устанавливали миномёты около танков.
«Даёшь гаубицей по энцефалитным клещам? Ну‑ну. Что же здесь будет?» – прапорщик тревожно сглотнул слюну пересохшим горлом. Они свернули к правой сопке, и метрах в пятидесяти впереди стал виден вход в бетонный бункер. Недалеко от сооружения стоял боец спецназа с автоматом в руках, карауливший двух солдат, сидевших рядом. Строй подходил ко входу в бункер и эта троица становилась вполне различимой в деталях: под охраной находились два сержанта. Оба среднего телосложения, с виду лет двадцати трех. Один – с разбитой нижней губой – сидел на корточках, курил, боязливо провожая проходящих мимо него своим опухшим от синяков лицом. А второй – упёршись коленями в землю, постоянно кланялся вперёд, и бессмысленно рвал траву перед собой, издавая пугающие звуки то ли кашля, то ли мычания.