Она, наконец, заткнулась и шла молча. Залаяла собака, Джулия испуганно шарахнулась.
– Вот тварь, – прошептала она.
– По-моему, здесь. Да, точно, здесь, – я указал на большой деревянный дом в отдалении.
– Ну и дыра, – разочарованно произнесла Джулия.
– А ты ожидала увидеть виллу? – съязвил я. – Зато сможем отдохнуть и помыться.
Я открыл калитку, впустил Джулию. Бетонная дорожка к дому потрескалась, дом явно нуждался в капитальном ремонте. Постучали. Тишина. Постучали громче. У двери послышались шаркающие шаги, дверь приоткрылась.
– Тетя Элис? – я выдал самую соблазнительную улыбку, на какую способен. – Это же я, неужели не узнаешь?
– Чего надо? – прошамкала старая карга.
– Тетушка… – начал я.
– Открывай, ведьма, – прошипела Джулия. Я удивленно обернулся. Джулия нацелила на старуху пистолет. В темноте даже такая игрушка выглядела устрашающе, я уж не говорю про решительный вид Джулии. Старуха пробурчала что-то себе под нос, но открыла.
– Слушай, ну и страшная же она. Ее можно в фильме ужасов снимать без грима, – прошептала Джулия, когда мы скудно поужинали, приняли ванную (одну на двоих, потому как водопровода в доме не имелось) и уединились в отведенной нам комнате.
– Зачем ты так? Родственница все-таки, – укоризненно произнес я.
– Она бы не открыла по-хорошему, – возразила Джулия.
– Нет, открыла бы, – не сдавался я, – надо было только дать мне немного времени.
– Не открыла, не открыла, – дразнилась Джулия, выводя меня из себя.
Это был первый день, когда мы не занимались любовью. Обиженные на весь мир, молча отвернулись друг от друга и уснули. Я проснулся раньше, Джулия еще спала. На кухне я застал тетку. Она копошилась возле плиты, пыхтя папиросой и демонстрируя мне сгорбленную спину.
– Доброе утро, – бодрым голосом произнес я. Старуха хранила молчание. – Как твое здоровье? – участливо спросил я.
– Жива еще, – проскрипела она.
– Ну, вот и славненько, – громко сказал я.
– Нечего орать, я еще не оглохла. И не надо разговаривать со мной, как с умалишенной, – огрызнулась тетка.
– Я и не думал, – примирительно ответил я. – Ты не хочешь узнать о своей сестре?
– Об этой сучке? – зло прошипела старуха. – Знать не желаю.
Я удивился. Насколько я помнил, мать была в прекрасных отношениях с сестрой. Они постоянно переписывались, и мать несколько раз гостила у рано овдовевшей Элис.
– После того, как она увела у меня Кевина, твоего отца, я слышать про нее не желаю, – она развернулась, выставив передо собой поварешку. – Не смей произносить в моем присутствии ее имя, – прокричала старушенция.
"А она и правда страшненькая. Джулия была права". Лицо походило на печеное яблочко, седые космы торчали в разные стороны, вставные зубы смахивали на пожелтевшие клавиши старого пианино. Насколько я помнил, тетя Элис была весьма милой женщиной. Да и моего отца звали вовсе не Кевин. Меня словно обдало кипятком.