Отсюда, с обрыва, мир кажется таким огромным и зацикленным на своих интересах, что невольно забываешь обо всех мелочах, обо всех своих глупых проблемах. Сколько отчаявшихся людей ходит по Земле? Одни потеряли своих близких из-за тяжелых болезней, из-за несправедливости жизни, других предали и оставили в полном одиночестве. А ты сидишь здесь, смотришь на мир с высоты птичьего полета и смеешь жаловаться на свою жизнь. А ведь у тебя есть друзья, родители, ноги и руки, способность здраво мыслить и спокойно передвигаться.
Серое небо, занавешенное ватными облаками, тихий ветерок, едва качающий листья на одиноком дереве, – сегодня мир казался слишком спокойным, словно отцветшим, уставшим от жизни. Случится апокалипсис? На планету нападут пришельцы? Начнется мировая война? Все равно. Земля пережила слишком многое, чтобы уделять внимание таким мелочам. Умереть на пике – не худший вариант.
Шарль бросил крохотный камешек вниз и потерял его из вида спустя всего несколько секунд полета. Холодный, но умиротворенный ветер играл с волосами парня. Вся эта будничность и серость успокаивала, но не в привычном понимании. Молодому человеку становилось все равно на то, что случится с миром в дальнейшем, какая участь ожидает близких людей и, в конце концов, что случится с ним самим. Судьбы не существует. Только темная бездна, куда медленно, но верно засасываются все люди. И бездне этой есть название «апатия». Когда человеку становится все равно, то он теряет свою жизнь.
Раньше Шарлю казалось, что нет и не будет ничего сильнее любви. Он, как последний глупец, верил, что сильные и настоящие чувства способны творить волшебство. Но нет, извините, нет! Человека нельзя вытащить из его страхов с помощью поцелуев, нельзя спасти его жизнь клятвами в вечной любви на закате дня, нельзя открыть глаза на все лучшее в этом мире благодаря теплым и уютным объятиям. Человек способен на все, если он того хочет. В противном случае даже пытаться помочь ему бесполезно.
– Я так и знал, что ты здесь, – раздался скрипучий голос за спиной Шарля. Парень невольно вздрогнул от неожиданности. Сейчас, в этот неприятный период жизни, больше всего на свете хотелось остаться на обрыве одному.
– Камиль, – выдохнул де Шармун, оборачиваясь.
И действительно, перед взором Шарля предстал мужчина средних лет с собранными черными волосами в хвост, что, честно говоря, всегда казалось парню глупой идей, ибо локоны все равно вылезали из-под оков тугой резинки. Молодой человек вообще не понимал, зачем Камиль отрастил себе эти макароны на голове. Да Шарль, если честно, вообще отца Генри совершенно не понимал. Он совершенно