Стасу было жаль префекта. Совсем недавно он был на юбилее этого человека. Среди многочисленных гостей Савенко оказался самым молодым. Все остальные давно перешли столетний рубеж. Какая-то бодрая старушка обратилась к Стасу: «деточка» и сорокалетнему взломщику это не показалось ни обидным, ни противоестественным.
По ходу банкета неожиданно выяснилось, что старик был очень известным поэтом. Известным, лет сто назад. Его величали, то гением мировой литературы, то величайшим поэтом ушедшего бриллиантового века культуры. Старик очень мило смущался, долго отказывался читать свои стихи. А потом, так же долго под аплодисменты их читал. Стас ничего не понимал в поэзии и откровенно скучал, но уйти не мог: не позволял статус почётного гостя. Как ни как: единственный спонсор префектуры.
Потом поэт, в ответ на дифирамбы сказал мысль, которая Стасу очень понравилась. Он произнёс буквально следующее: «Великими писателями литераторы становятся только после смерти и в единственном случае: если их продолжают читать. А я, как вы все можете видеть, ещё жив. Не торопитесь меня хоронить.»
Дыхание старого поэта становилось все тише и прерывистей. У входа в префектуру взломщик понял, что хозяин офиса мёртв.
–Всё…– Стас толкнул дверь префектуры. Тяжёлая деревянная створка, каких не делали уже лет двести, с тягучим скрипом отворила проём. – Теперь станет ясно: великий вы писатель или скромный литератор. – Сказал взломщик, пытаясь заглянуть в чуть приоткрытые уже потерявшие жизнь глаза старика.
–О, какой приятный гость! Давненько вы, милейший не доставляли мне счастья видеть вас, а главное, беседовать с вами.
Стас изумлённо поглядел на стоящего в дверях префекта. У ног хозяина важно сидел рыжий и бодрый Леопольд Третий.
–Проходите, дорогой, проходите, – префект освободил проем и сопроводил приглашение взмахом руки. – Какая жалость, я надеялся, что он мне ещё пару дней послужит, – префект поглядел на растерзанное тело двойника.
«Клон» – сообразил Стас.
– Знаете, очень много дел последнее время. Некогда с собакой погулять. Вот и пришлось этими новомодными штучками пользоваться. И, как видите, ни к чему хорошему они не приводят. Положите несчастного вот здесь, на диванчике. Я потом уберу. – Префект указал на старый кожаный диван в холле. – И расскажите: какие приключения отняли жизнь у моего второго я?
Взломщик бережно положил труп клона на потёртую кожу. Он никак не мог избавиться от ощущения потери. Как будто растерзанное, с раздробленными костями тело принадлежало не трёхдневному клону, погибающему естественной смертью, спустя семьдесят два часа после рождения, а настоящему человеку, префекту Старого города, кумиру юности столетних старушек и старичков.
–Извините, я задумался, – Стас с трудом восстановил в памяти вопрос поэта, – Как ни странно – медведь-мутант.