Теория социальных систем. Том 1. Теория организации социальных систем. В. С. Соловьев

в один коллектив и точно координировать со всей наличной суммой средств производства – совокупностью вещей, находящихся в распоряжении общества; причем в соответствии с этой исполинской системой должна находиться и сумма идей, господствующих в социальной сфере, иначе целое оказалось бы неустойчивым, механическое единение перешло бы во внутреннюю борьбу. Эта триединая организация – вещей, людей и идей – очевидно, не может быть построена иначе, как на основе строгой научной планомерности, а именно организационного опыта накопленного человечеством. Необходима, следовательно, универсальная организационная наука». [10. Кн. 1. С. 196].

      «Было бы величайшей, поистине детской наивностью думать, что единая общественно-трудовая система может быть устроена обыденно-эмпирическим путем, наподобие того, как большинство людей устраивают теперь свое частное хозяйство, или путем простого сговора, парламентского обсуждения и решения и т. п.» [10. Кн. 1. С. 106]. Нужна соответствующая теория организации. «Всеобщую организационную науку мы будем называть «тектологией». В буквальном переводе с греческого это означает «учение о строительстве». «Строительство» – наиболее широкий, наиболее подходящий синоним для современного понятия «организация». [10. Кн. 1. С. 112].

      «Первые попытки точно определить, что такое организация, привели к идее целесообразности. Понятие организация относилось тогда, конечно, только к живым существам, и исходным пунктом исследования брался отдельный организм. Целесообразное устройство разных его частей и целесообразная их связь не только были очевидны, но при дальнейшем исследовании этот их характер выступал все полнее и глубже, поражая своим совершенством. Идея целесообразности заключает в себе идею цели. Организм, организация имеют «цель» и «сообразно» ей устроены. С развитием науки, однако, выяснилось, что те отношения, которые выражаются словом «целесообразность», могут возникать и развиваться вполне естественным путем, при отсутствии всякого «субъекта», сознательного ставящего цели, что в природе существует объективная целесообразность. Она результат мировой борьбы организационных форм, в которой формы «целесообразные» или «менее целесообразные» разрушаются и исчезают, «более целесообразные» сохраняются – процесс естественного отбора. И само понятие целесообразности оказывается при этом, в сущности, только аналогией или вернее метафорой, способной вводить в заблуждение. Ясно, что оно не годится для научного определения организованности.

      Попытки формально определить организованность как гармонию, или соответствие частей между собой и с целым, также не решают вопроса; это просто замена слова «организованность» его синонимами. Надо выяснить, в чем заключается это соответствие, или гармония, а иначе нет пользы ставить одно обозначение на место другого.

      Биологи уже давно охарактеризовали организм как «целое, которое больше суммы своих частей» Дело идет, очевидно, об его жизнеспособности,