Вот и моя накидка. Я потянулась к ней, оценивая, что осталось. Ткань расползлась у меня в руках. Что ж. Ты честно сослужила мне службу, подруга…
– Кхм… вы проснулись? Как у вас дела? Мы приготовили завтрак, присоединяйтесь…
Я перевела взгляд на дверную щель, продолжая прижимать белое мягкое полотенце к груди. Мы действительно должны выйти. Чего хотят эти чистые?
Он не выпускает меня в купальнике. Какие манеры… святые угодники… Приходится надеть принесённое сверхмужественным. Одежда какая-то… непривычно забавная. Кофта с длинными рукавами и штанишки из одинаковой ткани сидят плотно по фигуре, но этот костюмчик, он жёлтый, и на нём изображены мелкие розовые звёздочки, голубые полумесяцы и красные ракеты в клубах белого дыма. Отродясь у меня такой забавной одежды не было. Я даже не предполагала, что имею право надеть что-то такое. Всё равно что ядовитая гюрза вырядится плюшевым зайкой.
Смотрю на него, пожимаю плечами. Он пожимает плечами в ответ, сам не чувствует нужды переодеваться… зараза, где-то майку умудрился посеять.
Я неуверенно выступаю из ванной комнаты первой. На нас смотрит его ген-донор. Конечно, они с нас глаз не спустят. Пахнет едой. Ориентируюсь на нюх. Ген-донор идёт сбоку, ровно между мной и им, который всегда идёт следом.
– Кхм, – снова прочистил горло ген-донор, бросив взгляд на мой костюмчик.
Что не так? Но не могла же я по дремучести перепутать верх с низом?
– С размером не угадали, к сожалению…
Невразумительно повожу плечами. Подумаешь. Влезла же.
Тут же исподтишка посещает коварная мысль. Не соответствую принятым женским параметрам. Выгоняю её из сознания. Мои параметры подобраны искусственно и отвечают запланированной функции. Вон он даже для приманки не годится и хоть бы гран переживал по этому поводу…
В большой просторной кухне со сверкающими машинками и хромовыми шкафчиками ждут мои ген-доноры. Сверхмужественный и красивый, как девушка. Все глаза на нас. Про костюмчик они слышали, сразу стали соотносить свои впечатления. Правда, ничего не сказали из воспитанности.
Мне совершенно некомфортно. Значит, я компенсирую свою неловкость язвительностью. Меня не учили вести себя в воспитанном обществе. Мне не требовалось уметь поддержать разговор и производить приятное впечатление. Максимум вербального общения на деле – выкрикнуть дразнилку, чтобы подстегнуть ярость противника. Это мне всегда удавалось. Говорили, я так высовываю язык, что меня любому придушить хочется, а язык вообще змеиный, только что яд не капает…
Прохожу за вытянутый каплей стол. Тут же с детской непосредственностью спрашиваю:
– Вы даже доверите нам приборы?
Вилки, ложечки и ножи, все сверкающие, как ювелирные изделия, лежат на белых тканевых