Братья, сами не намного младше Марьяши, испытывали по отношению к ней определённый пиетет, и когда она приезжала, то даже непоседливый забияка Арсен начинал крутиться рядом. Они с Шамилём наперебой делились с ней секретами, демонстрируя свои самые заветные ценности, состоявшие главным образом из резинок, ракушек, альчиков, лески, проволоки и коробочек с медяками.
Сейчас оба прибежали за нею в сад и, плюхнувшись рядом в гамак, принялись рассказывать каждый о своём, перебивая друг друга и не желая уступать один другому внимание старшей сестры.
– А вы, между прочим, знаете, что ровно через двадцать лет у нас будет коммунизм? – лениво раскачиваясь в гамаке, обратила свой вопрос к братьям Марьяша.
– А что это? – спросил Арсен.
– Ну-у… Как тебе объяснить… – замялась девочка. – Коммунизм – это… когда все живут долго и счастливо!
– Как в сказке, да? – сказал Шамиль.
– Ну да, как в сказке! – согласилась Марьяша.
– Вот здорово! – обрадовался Арсен. – Мне, между прочим, всегда хотелось попасть в сказку! Но двадцать лет – это же так долго ждать!
– В том-то и дело! – Подумав, Марьяша решила, что должна всё же успокоить братьев: – Но мы его ещё застанем! Мне, например, через двадцать лет будет тридцать, тебе, Шамиль, – двадцать восемь, а Арсену – двадцать шесть!
– У-у-у, такие старые! – расстроился Арсен. – Один только Мажид будет моложе всех!
– А зато мы все доживём до коммунизма, разве плохо? – ободряюще произнесла Марьяша.
– А мама с папой доживут? – вступил в беседу Мажидик, внимательно до этого момента рассматривавший крылышки пойманной им в сачок еще днем большой стрекозы.
– Н-ну да! – неуверенно сказала Марьяша. – Они тоже доживут!
– А дадэй? – одновременно прозвучал вопрос Шамиля и Арсена.
Девочка приумолкла, сосредоточенно подсчитывая в уме возраст Айши, а три пары ребячьих глаз с надеждой уставились на неё в ожидании ответа.
– Дадэй под вопросом! – вынесла, наконец, свой вердикт Марьяша.
– Ого, как это под вопросом?! – воскликнул негодующе Арсен. – Я хочу, чтобы и она дожила!
– И я! – разом воскликнули Шамиль и Мажид.
– Вы думаете, что ли я не хочу? – расстроилась Марьяша.
Настроение у детей сразу испортилось, и, когда их позвали в дом, они были подавлены и молчаливы, избегая смотреть на Айшу и чувствуя себя виноватыми, что ей, в отличие от них, вряд ли приведётся дожить до коммунизма.
– Что это с вами? – спросила Айша, протягивая каждому по галете и стакану холодного буйволиного молока.
– Ничего! – отвечали дети вразнобой, по-прежнему избегая её взгляда.
– Натворили что-нибудь? – продолжала допытываться Айша.
– Не-ет! – воскликнули дети.
– Какие-то они странные сегодня! – обратилась Айша к дочери, и, пока та собралась ответить, Мажидик, не выдержав овладевшего ими напряжения, выпалил с горячностью:
– Дадэй,