Вернув телефон обратно в сумочку, осторожным поворотом ручки двери Светлана разблокировала замок – будет странно, если потом пациентка не сможет её открыть. Разбуженная ваткой с нашатырём, брюнетка приходила в себя чуть дольше Оксаны с Поповым. В глазах у неё застыло недоумение.
– Заснули на минутку, такое часто случается, – улыбнулась Светлана как ни в чём не бывало.
Та махнула рукой.
– Днём меня всегда в сон клонит, это нормально!
Светлана даже отвернулась, делая вид, что берёт инструмент, чтобы не рассмеяться ей прямо в лицо. Ну ещё бы – такие ночные пташки днём крепко спят!
– Как у вас там? Приморозило? – поинтересовалась только.
Брюнетка скривила рот, пытаясь достать до щеки языком, и Светлане вновь пришлось отворачиваться – этот естественный жест с учётом только что прозвучавших откровений смотрелся сейчас крайне двусмысленно. Сдерживая смех, она зажмурилась так, едва не прослезилась. Зато с какой улыбкой орудовала потом турбиной!
Леча её, она размышляла, как далеко могут зайти все эти эксперименты и насколько они безопасны для неё самой. Пациенты, допустим, ничего не узнают – просыпаясь, никто уже не помнит их короткого разговора. Вряд ли кто-то из них будет публично жаловаться, что после анестезии на пару секунд заснул. Значит, никаких поводов для проверки не будет. Главное – отработать все эти дни без Анечки ровно, без происшествий, чтобы никому и в голову не пришло посмотреть записи из кабинета. Иначе она сильно рискует со своей непрошенной добротой, шарясь в вещах пациентов! В том, что это случится ещё не раз, Светлана, зная себя, уже не сомневалась.
Довольно быстро она досверлила до нерва – теперь нужно было его удалить. Эх, если б можно было с такой же лёгкостью удалять у людей вызывающие боль мысли! Книги по психологии, которые она вчера перед сном полистала, не ответили и на половину её вопросов, казались заумными, полными бессмысленных фраз. Разочаровали. Ей бы метод попроще – вот как сейчас! Ввернуть аккуратно в канал пульпоэкстрактор и одним махом вытащить то, что болит. Ведь порой столько бед доставляет один-единственный страх, окопавшийся надёжно и глубоко. Нащупав его, человек отступает – больно! – и так и живёт, мирясь с ним и стараясь лишний раз не задевать. И если после укола этот страх вдруг показывается на глаза, и она уже держит его за кровавый мясистый кончик, инстинкт врача требует вырвать его целиком! Позвонить бывшему клиенту не может, цаца какая! Боится! Грудь делала – не боялась, под нож легла! А тут, казалось бы, всего лишь картины… Значит, всё-таки была одна нормальная фраза в одной из вчерашних книжек – ты настоящий там, где чувствуешь самый сильный страх…
Глава 6
Громкая музыка и хохот за соседними столиками мешали им разговаривать, но атмосфера в баре была настолько весёлой, что