Дождевые струи то шарахались с размаху в окно, то, извиваясь, сползали наискосок, змеились по черному стеклу.
На что похож дождь? На русалочьи волосы? На мокрые прозрачные пряди? На прозрачные ниточки, из которых сотканы сны? На обрывки старого полиэтилена?
Вода из открытой форточки хлестнула на подоконник, обрызгав ей босые ноги.
– Брр!
Она резко задернула шторы, отодвинулась в глубь узкой комнатки, туда, где уютно желтел ночник над разобранным диваном.
– Девочкаа моя… слышишь меня… слышишь? Скрии… скррррииып… Никакой это не ветер, девочка, никакой не ветер… Я скажу, скажу, на что похож дождь, скажу-ууу… Это не волосы, нет, совсем не волосы. Это тонкие прозрачные червячки… Червиииии… (смешок)… ползут, ползут… Правда, смешно? Сейчас растекутся, растеку-утся… Прыгай на диван, скорей! Смотри, смотри – ползут за тобой, ползуууут… уже рядом, мокрые, склизкие, из-ви-ва-ю-щи-е-ся-а-а-а… ха-ха-ха!
Как все-таки ветер воет, точно брошенная собака.
Она торопливо вытерла мокрые ноги о домотканый коврик, накрылась с головой одеялом. Вода глухо капала с подоконника.
Она заткнула уши. Но сквозь ладони и одеяло все равно пробивалось:
– Скри-скры-скриии-скрыыы… Спи, моя девочка, спи. Я люблю, когда ты засыпаешь. Я люблю, когда ты плачешь перед сном. Я люблю дождь. У меня дома весь потолок зарос дождями. Хочешь взглянуть? Там хорошо, темно, тихо. Только одна стена у меня сухая – ну конечно, моя девочка, та самая, та самая… Я и сам не знаю, сколько их… не веришь? И правильно. Я помню их всех. Женщины, дети, мужчины, старики… Многие перевернуты, да. Ты уже догадалась? Верно, они мертвы, но не совсем, не совсем… Давай я расскажу тебе еще… еще про мокрые волосы. Мокрые, перепутанные с длинными склизкими прядями. Видела бы ты, как они колышутся в темной болотной воде – тихо-тихо. А вот лица у них белые, ослепительно белые… Пустые, да. Пустые. Ни глаз, ни губ. Зато какая снежная кожа… Я, знаешь ли, люблю лица без глаз. Я тебе покажу. Я все тебе покажу, девочка моя… только протяни мне руку…
– Скрииииыыып…
Ветер, проклятый ветер, когда же ты наконец заткнешься!
Мячик, игриво подпрыгивая, исчез под диваном. Милый, детский, розовый мячик в синих резиновых ромашках. Тишка на четвереньках заползла следом.
Там в полумраке валялась книжка «Не читайте черную тетрадь» Эдуарда Веркина. С обложки подмигивала кривая скелетная морда. Жутковатая книжка, притягательная в своей жути, до дрожи, до головокружения… она прятала ее от самой себя. Дальше плющилась одинокая тапочка, еще дальше – старая кукла с одной оттопыренной пластиковой ручонкой. Другая была оторвана давным-давно. Мячик, конечно же, закатился в самый пыльный угол. Они, мячики, такие – вечно норовят упрыгать подальше.
Ангелина подцепила его линейкой, толкнула наружу, вылезла, отфыркиваясь от пыли.
Мячик медленно подкатился к ее ногам. Она схватила его, собираясь швырнуть в корзину с игрушками, но мячик вдруг странно подался под пальцами. Розовый бок его лопнул, из трещины посыпалась