– Протрезвляться, – коротко ответила Дотти и столкнула ее в ледяной фонтан.
Уже позже, спустя несколько чашек кофе, Эви, дрожа как осиновый лист, съежилась под одеялом в полумраке дамской комнаты отдыха. Дотти с Луизой отправились на поиски аспирина, и сейчас, никем не замеченная, Эви подслушивала двух девиц, перед зеркалом обсуждавших, какой скандал устроили Гарольд с Нормой.
– И все эта чокнутая О’Нил. Сама понимаешь.
– Она никогда не знает, когда пора остановиться.
– В этот раз она точно перегнула палку. Для нашего города она считай что мертва. Норма этого так не оставит.
Эви дождалась, пока сплетницы уйдут, и проковыляла к зеркалам. Тушь поплыла, оставив черные синяки под ее глазами, и мокрые кудряшки повисли паклей. Головная боль на этот раз была просто невыносимой, и выглядела Эви точно так же, как себя чувствовала. Хотелось заплакать, но слезами горю не поможешь.
В комнату вихрем влетел Гарольд, накрепко закрыв за собой дверь.
– Как ты разнюхала? – зарычал он, больно схватив ее за руку.
– Сказала же… твое кольцо…
Его рука сжалась, как тиски.
– Прекрати придуриваться и лучше расскажи честно! Из-за твоей выходки Норма грозится расторгнуть помолвку. Я буду требовать публичных извинений, чтобы смыть этот позор!
Ее мутило и шатало – все из-за попытки прочесть кольцо. По ощущениям смахивало на алкогольное отравление и страшнейшее похмелье, какое только можно было вообразить. И вдруг Эви осенило: Гарольд Броуди вовсе не гламурный плейбой. Он просто трус и подлец. Ничто не заставит ее извиняться перед таким выродком.
– Пошел к черту, Гарри.
Словно почуяв неладное, Дотти и Луиза уже барабанили в дверь дамской комнаты.
– Эви! Что с тобой? Открой!
Гарольд выпустил ее руку, и Эви почувствовала, как под кожей наливается свежий синяк.
– Нет, мы с тобой еще не закончили, дорогуша. Бизнес твоего папочки зависит от моего отца. Так что начинай продумывать извинительную речь.
И тут Эви стошнило прямо на его щегольской костюм.
– Эви, что такое? – Голос папы пробудил ее от нерадостных воспоминаний.
Она потерла ноющий лоб.
– Все в порядке, па. Прости, что заварила эту чертову кашу.
Он даже не сделал ей замечания по поводу ругательств.
На станции папа не стал глушить мотор, когда отправился провожать Эви до платформы. Затем дал чаевых носильщику, чтобы он позаботился о ее чемоданах и проконтролировал, что их выгрузят в Нью-Йорке и доставят в дом дяди. Эви оставила при себе только щегольскую расшитую сумочку и легкий саквояж из шотландки.
– Ну что ж. – Папа покосился на машину, порылся в кармане и вручил Эви десятидолларовую купюру. Она аккуратно спрятала ее за ленту своей фетровой шляпки. – Это тебе на булавки.
– Спасибо, па.
– Я не умею нормально прощаться. Ты знаешь.
Эви выжала из себя беззаботную улыбку.
– Ага. Да все в порядке, па. Мне ведь семнадцать,