– Я так понимаю, вы пришли не по поводу протечки в трубах?
Эви прыснула и сказала, что может заклеить течь жвачкой «Даблминт». Генри широко распахнул дверь и торжественно сказал «Entrez, mademoiselle!»[28]. Тета лежала на диване в шелковой мужской пижаме. На ее кукольной головке был изящно повязан шарф с узором из павлиньих перьев.
– О, привет, Эвил. Как дела?
Они выпили по стопке джина, который Тета стянула с вечеринки в гостинице «Уолдорф-Астория», а потом стали придумывать глупые песенки, и Генри аккомпанировал им на укулеле. Никто не жаловался, что у Эви совершенно не было слуха. Потом они до рассвета играли в карты, и с восходом солнца Эви прокралась в квартиру Уилла с ощущением, что на Манхэттене все возможно и буквально за углом ее поджидает чудо – только нужно как следует выспаться.
Первые брызги желтой и красной осенней краски коснулись верхушек деревьев в Центральном парке, и ленивое солнце бабьего лета поднялось над городом. Эви с Мэйбел и Тетой, наряженные во все лучшее, втиснулись в забитый трамвай: они ехали в кино. Втроем они примостились на заднее сиденье и теперь оживленно болтали.
– Эви, как там дела у Джерихо? – спросила Мэйбел и закусила губу. Она пыталась казаться непринужденной, но совершенно не умела держать марку, и Эви поняла, что бедняга просто с ума сходит.
– А кто такой Джерихо? – поинтересовалась Тета.
– Ассистент моего дяди, – объяснила Эви. – Высокий светловолосый парень.
– Он само совершенство, – сказала Мэйбел, и Тета удивленно вздернула вверх свои брови-ниточки.
– Ты что, сохнешь по нему?
– Еще как, – вмешалась Эви. – И теперь моя святая обязанность свести двух этих голубков. У нас случился затяжной пуск, но я уверена, мы все нагоним на операции «Джерихо».
– Да? – Тета серьезно окинула взглядом Мэйбел. – Тебе первым делом нужно сходить в парикмахерскую, детка.
Мэйбел рефлекторно прикрыла рукой длинную косу, уложенную завитком на затылке.
– Ой. Не думаю, что я смогу…
– Ну, если ты боишься… – Тета подмигнула Эви.
– Не все обязаны быть храбрыми, – поддразнила Эви, покровительственно похлопав Мэйбел по руке.
– Я могу остричь волосы в любое время, если только захочу сама, – возразила Мэйбел.
– Это совсем не обязательно, пирожок. – Эви невинно похлопала ресницами.
– Особенно если ты боишься, – подколола Тета.
– Я стояла лицом к лицу с разъяренными толпами на митингах и участвовала в пикетах. Как я могу бояться похода к парикмахеру! – Она фыркнула.
– Прекрасно. Тогда давайте поспорим на деньги. Ставлю доллар, что ты не пострижешься сегодня же.
– Два доллара, – добавила Эви.
Мэйбел побледнела. Но потом вздернула подбородок точно так же, как ее мать-идеалистка.
– Прекрасно! –