– Провинциальность – не всегда территориальный признак. Мысли о том, что никакой истории на самом деле не существовало, приходят в голову многим людям и в Москве, и в Питере. Но я хотел бы поговорить не об этом. Я так понял, что после исчезновения Хачериди и внезапной болезни ректора именно вы – то лицо, что отвечает в университете за конференцию.
– Хм, – несколько покривился Колюбакин, – вообще-то, никто меня пока на это не уполномочивал.
– А сами вы не напрашиваетесь. Понятно. Но всё же, кроме вас, никто на мои вопросы не ответит.
– Пожалуйста, но, наверное, лучше у нас на кафедре. Она вон там, в конце коридора.
Прошли на кафедру. Она представляла собой пеналообразную комнату, всю уставленную по периметру глухими шкафами и поцарапанными столами. На них пылились здоровенные компьютерные мониторы эпохи 90-х – как некие утесы, о которые разбивались волны пожелтевших методичек и прочего бумажного хлама. Здесь не пахло ни историей, ни археологией, лишь прошлогодний настенный календарь с фото столпов у Дворца дожей в Венеции напоминал о них.
Колюбакин очистил стул от каких-то расписаний и приказов и предложил мне сесть. Сам он пристроился на краешке соседнего стола, развязно покачивая ногой.
– Косячок марихуаны, коллега? – вдруг предложил он.
– Благодарствуйте, не употребляю, – ответил я, ошарашенный.
– А я думал, в Москве все теперь продвинутые.
– В каком смысле – продвинутые? Наркоманы, что ли?
Доцент поморщился.
– Бросьте. Весь Амстердам, говорят, пропах марихуаной, так что же – там все наркоманы? Передовая общественность нашего города ведет борьбу за легализацию марихуаны как психотонизирующего средства.
– А, скажем, кокаина?
Колюбакин погрозил пальцем:
– Вы, я вижу, шутник. По кокаину вопрос остается открытым.
– Это обнадеживает. Но неужели вы прямо здесь хотели забить косячок?
– Ну да. Не во двор же идти к студентам? В туалет мне вас приглашать неудобно. А что до запаха, то потом проветрили бы.
– А если бы кто-нибудь зашел?
– Никто сегодня уже не зайдет. Только уборщица часа через два. Однако закроем тему: вы, кажется, еще находитесь в плену у предрассудков. Я, на всякий случай, ничего вам не предлагал и буду это отрицать, если вы захотите…
– Оставьте, у меня другие проблемы. Скажите мне: почему этруски стали темой конференции?
– Это надо у ректора и Хачериди спросить. Нам, татарам, всё равно – этруски или не этруски. Видимо, на этрусков был спрос: вот и финансирование под них удалось выбить. Из Москвы, заметьте! Иностранцев выписали, дорогу оплатили!
– А лично вас этруски, как я понял, не интересуют?
– Не то чтобы не интересуют… Видите ли, я не верю в их существование.
– Ого! Что ж, по-вашему, их не было?
– Почему не было? Просто это те же римляне.
– Вот как? А