С каждым днём мир всё больше поражает меня своим устройством.
3. Папины друзья
Все они были высокие, как папа, с волнистыми чубами назад по моде 50-х годов, и носили вязаные мужские жилеты с узорами, надетые поверх рубах с длинными рукавами.
Алёша Уманский, Володя Дашкевич, Петя Палиевский.
Папин жилет был тёмно-синим с треугольным воротом и полосами разноцветных узоров по всей груди. Белые длинные рукава с манжетами спускались по его обе стороны. На манжетах были синие запонки, после манжета шли папины большие руки музыканта с длинными сильными пальцами.
Оказалось, что рукава могли быть не только белыми: у дяди Алёши они были голубыми, у другого в полосочку, у третьего в сложный рисуночек.
Кто из них посадил меня на шкаф?
– Это был Володя Дашкевич, – недавно сказала мне тётя, и несмотря на давность лет, с большим неодобрением, насколько это возможно в моей тёте, унаследовавшей от бабы неспособность к упрёкам.
Пока гости громко разговаривали и шумно двигались, я, уперевшись руками в папины колени, поднимала ноги «пистолетиком».
– Смотрите, как у детей легко это получается, – сказал им папа. – Попробуй мы сейчас, и ничего у нас не получится. Давай, Капелька, покажи ещё.
И я раз десять безо всякого усилия поняла ноги выше головы.
Мама вышла на кухню, за ней папа, а гости продолжали со мной играть. Они меня кружили за руки и даже поднимали на воздух.
– Хочешь, я посажу тебя на шкаф? – спросил один.
– Хочу, – согласилась я.
– А не испугаешься?
– Нет, – легко ответила я. Идея не показалась мне страшной. Но на шкафу сидел игрушечный тигр.
Тигра купили мне, но я его боялась, и его убрали на шкаф. Он смотрел на нашу комнату сверху и всё видел. Я знала, что тигр не живой, а игрушка, сидел он от меня далеко, и меня убедили, что он не двигается, – тем не менее выражение его морды устрашало меня и оттуда. Это выражение заставляло меня сомневаться в его безобидности, мне казалось, что тигр притворяется неподвижным, обводит вокруг пальца всех нас, и стоит мне забыться, как он прыгнет сверху.
Я не успела объяснить про тигра, как великие и могучие руки подхватили меня и посадили на шкаф.
Теперь тигр сидел на одном углу шкафа, а я на другом спиной к нему. Когда я попыталась повернуться к опасности лицом, оказалось, что от высоты у меня перехватило дыхание. Сейчас я не могла защититься от тигра, всё моё существо сосредоточилось на высоте. Высота превратилась в узкий высокий шкаф, чей низ терялся в перспективе, так же как терялся в перспективе дальний план комнаты, искажая знакомые формы окна, кровати, пианино, – потолок касался моего плеча, лишая меня пространства над головой, другого плеча достигали жаркие лучи лампочки. Изо всех объектов комнаты только голова дяди Дашкевича по-прежнему оставалась большой подле моих коленок. Я не смела пошевелиться, ни оглянуться, ни сказать слова: