Да-да, Бриллиантова. Его конечно, в квартире Цветочка не оказалось. Стол был, хвостики от клубники были, купца не было и чёрной икры тоже.
– Он предлагал замуж. В кои-то веки начальник ростовского порта зовёт под венец! А потом оказывается – сон, – Жизель развела руками. – Такого богатого жениха не хватало мне всю мою жизнь.
– Нам всё приснилось, Цветочек.
– Как же приснилось! А ночная ваза? А телятина? А хвостики от клубники?
– Да…
– Пиши!
– Что?
– Книгу. А сейчас давай спать. Стели на диване. Оставайся, не бежать же снова на третий этаж. Завтра подумаем, какую пользу извлечь из этого дельца.
– Дельца?
– Ой, Виолетта, всему тебя надо учить. Ты напишешь книгу, а я… – Жизель Львовна закусила губку и пошла в спальню.
Жизель Львовна никогда не задергивала шторы, может, звезды звала в гости, может еще что.
Только звезды заняты бесконечными звездными делами. Могли бы отправить звездный свет вместо себя. Пока свет дойдет, многие из нихпогаснут. Полезно отправлять вместо себя что-то. Глядишь, за это время утихнут страсти, ненависть превратится в любовь и так далее, и так далее.
Виолеттавертелась, не могла уснуть, думала о Наташе.
– Как на Аню-то похожа!
Мысли толпились, толкали друг друга, наиболее шустрые держали наготове карандаш. Виви встала,прошла на цыпочках на кухню, смела со стола хвостикиот клубники, открыла ноутбук Жизель. Клавиши застрочили.
Слова превращались в предложения, из предложений вырастали абзацы, абзацы перепрыгивали на соседние страницы, всё чаще звучало – Василий Горохов. По комнатам носился смех Наташи, румянцем заливалисьеё щеки, Филипп Модестович потирал руки, падала в обморок, ничего не знающая, Авдотья Бриллиантова,в тихом уголке плакала Дуня, за окном падал снег.Снег, снег, снег…
Глава 7
Виолетта Фиалковская. Известная писательница в узких российских и широких иностранных кругах.
Для социализации Виви устроилась в Публичную библиотеку, рядом с домом, на той самой Пушкинской улице, на полставки. А ещё билетёром в кассу театра Драмы (тоже полставки).
Никто, ни одна живая душа не догадывалась, что библиотекарша является писательницей. В театре подозревали, она из «бывших», обедневших. Костюмеры и гримерши, рассматривая Виолеттины сапоги и пальто, шептались:
– От былой роскоши пооставалось.
Однажды Виви пришла в кассув платке Долче Габбана. Подарил Швейцарский издатель. И с сумкой Шанель. Цветочек старую отдала, с потертой ручкой. В театре случился переполох. Прима Анна Адольфовна и Марианна Самуиловна, стареющая прима, толк в вещах знали. Новость разнеслась по театру. Актриса вторых ролей, Олечка, имела богатого ухажера, фыркнула:
– Сумка – старьё, лет пять, как из моды, платок Виолетте не идёт.
– Идёт, не идёт, а она носит, не мы! – перебила уборщица, – Подружка странная уэтой чокнутой, на красной машине… – Марья Семёновна опустила швабру в ведро, дунула на челку, – Внук говорит, машина рекспектабельная – Поршень!
– Порш, –