– Перебьешься.
– Ты сломала мою собственность, юная леди. Придется отвечать.
– Это. Была. Месть, – вкрадчиво объясняю парню. – Так что сам виноват, что попался на глаза.
– Я виноват? – Марк преодолевает расстояние между нами и встает практически вплотную ко мне. – Ты ничего не перепутала, девочка? То, что ты навыдумывала в своей голове, не значит, что так было и в реальности!
– Ах ты…
– Что здесь происходит?
Грозный голос Гришки раздается на весь холл очень неожиданно. Настолько, что я подпрыгиваю на месте, наплевав на близость дылды. Гриша стоит далеко, вряд ли услышал бы наш разговор. Быстро подходит к нам с Марком, хмурый, как туча, готовая нависнуть над нами и окатить проливным дождем. В один момент вечно веселый Гришка превращается в серьезного борца. В того, кто он есть лишь на занятиях по физкультуре и на соревнованиях.
Он отодвигает меня за широкую спину и встает на мое место.
– Гриш… – пытаюсь вмешаться, хоть что-то произнести, но он не слушает меня, не поворачивается.
– Я спрашиваю, что здесь происходит?
– У нас тут разговор, ты мешаешь, – не отстает Марк.
– Запугивание девушки не есть разговор. А ты чего молча стоял? – обращается он к Вадику, но тот стоит к нам спиной и напряженно болтает по телефону. Странно, а я даже не услышала звонка.
– Выйди. Мы еще не договорили с Ликой.
– Потом договорите. Я пришел за своей девушкой.
– А когда это…
Но тут же Гришка сжимает мою руку чуть сильнее, заставляя замолчать. Ладно, позже поговорим. Парень и так напряжен, рельеф его мышц просвечивается даже сквозь толстовку. Желание спросить о наших «отношениях» моментально отпадает. Потом все разузнаю. Когда он успокоится. Когда Вадик обратит на нас внимание и вмешается в нарастающий ураган.
И когда я увижу прежнего Гришку с забавной улыбкой и милыми лучиками в уголках глаз.
– За своей девушкой, значит? – иронично спрашивает Марк. Только сейчас замечаю, как его взгляд сосредотачивается то на мне, то на Гришке. И темнота в его светлых глазах не предвещает ничего хорошего. – Ну ладно, ладно.
Марк покидает нас, оставив после своего ухода неприятный осадок. Горький. Который ощущается на кончике языка. Его невозможно запить сладкой газировкой или соком, нельзя заесть пирожным «Картошка» из столовки. Черт! Как же я не хотела вляпываться в эту каку. А вляпалась. Снова. Как год назад, когда испортила его чертеж и сломала в первый раз линейку.
– Ты как? – спрашивает Гриша, повернувшись ко мне лицом. Из его голоса пропала сталь, взгляд стал теплее, появились те самые лучики в уголках глаз.
– Нормально. Не стоило вмешиваться.
– Стоило. Я должен был искупить свою вину.
– Ты о том несостоявшемся свидании? – припоминаю ему поход в кафе неделю назад, который так и не состоялся. Тренер вызвал Гришу на срочное собрание. Он еще долго извинялся, но