От одного вида того, что они насмолили над огнем, становилось ясно, что Роберта не хватает, но обсуждать это никто не хотел. Они просто собирались в путь.
Когда Берг осторожно встал, опираясь на горячий металл танкобура, все сделали вид, что ничего не происходит, давая ему возможность поговорить с Карин. Кастер только дернулся, но Кирк быстро придумал ему дело, а Шеф, хоть и стоял в стороне, а не наблюдать украдкой не мог. Злился, презирал себя за это, но все равно тайком следил за неспешными шагами Карин.
– Держи, – сказал Берг, протягивая ей карту.
– Будь осторожен, ладно? – попросила она.
– Как будто у меня есть выбор, – фыркнул Берг и даже отвел взгляд.
Говорить с ней было тяжело и неприятно и отпускать при этом никуда и ни с кем не хотелось.
«Она моя, – говорил он себе. – Мы выберемся и все будет, как прежде».
– Прости, – вдруг сказала она и быстрее, чем он понял, что это не ответ на его мысли, она просто его обняла. – Прости, что из-за меня тебе пришлось убивать и…
– И? – ошарашенно пошептал Берг, желая знать, какое еще гребаное «и» тут может быть.
– Просто береги себя, я буду ждать тебя на указанном месте через три ночи, – быстро сказала Карин и резко отстранилась. – Нам пора ехать.
Берг попытался поймать ее взгляд, но она упрямо уворачивалась от его взгляда.
«Кого именно ты будешь ждать?» – хотелось спросить Бергу, но он молчал, потому что боялся ответа, боялся, что его можно променять на конченного маньяка, уголовника со стажем и главу банды долбанутых пидорасов, по крайней мере, именно так Берг называл его, глядя, как Шеф щелкает его зажигалкой и смотрит на его женщину, делая вид при этом, что вникает в спор Кастера с Кирком об оружии. Его было мало, а делить как-то надо.
– Эй, ты! – внезапно сказал этот гад, обернувшись на Берга. – Ковыляй сюда, нам твоя черепуха не помешает.
– В смысле? – не понял Берг.
– Думать надо, блять. Ты военный, так что неси сюда свою задницу!
– Трахать будем, – как мальчишка, хохотнул Кирк, и Берг вдруг остро болезненно ощутил, что по-настоящему стал одним из них. Это очень ему не понравилось, но на бредовую шутку разозлиться так и не вышло, а губы сами кривились в усмешке, словно тело само решало, как в Пекле жить, не считаясь ни с разумом, ни с чувствами.
Мужчина в высоких военных ботинках, зашнурованных тонкими полосками змеиной шкуры, перешагнул металлический порог и браво зашагал по металлическому полу подземного бункера, старательно не наступая тяжелыми ботинками на провода на полу.
Синий искусственный свет освещал лишь часть зала. Он доходил до самого края света и опускался на одно колено. Так он и замирал, ожидая, когда его заметят, когда о нем вспомнят, когда с ним захотят говорить, потому что милостивой Зене виднее, когда говорить со смертным, даже если она сама его звала.
Иногда он ждал ее внимания часами,