Павел повел Алексея в свою городскую квартиру. Угощать особенно было нечем. Татьяна поставила тарелку с картофельными лепешками, налила морковного чая, потом сама села за стол и молча слушала разговор, подперев голову руками.
– Ездил недавно домой, в Коншино, – рассказывал поэт. – Там тоже голодом сидят. Чудно. Отец мрачнее тучи ходит, а тетя Авдотья ему говорит: «Ты все бегал с флагами-то по селу, сшиб голову царю на памятнике, вот тебя Бог-то и наказал». Оказывается, год назад на селе митинги были, и отец наш был в первых рядах. Разъярились так, что сшибли голову с памятника Александру Освободителю. Большой был памятник, напротив церкви стоял.
Татьяна охала и качала головой.
– А стихи ты сейчас пишешь? – спросил Павел.
– Пишу. Публиковать, правда, негде. Новая власть все газеты закрыла.
– Ну, прочитай что-нибудь из последних стихов.
Алексей сидел, опустив голову, и монотонным голосом читал:
Опять над Русью тяготеет
Усобиц княжичий недуг,
Опять татарской былью веет
От расписных узорных дуг.
И мнится: где-то за горами
В глуби степей, как и тогда,
Под золочёными шатрами
Пирует ханская орда.
Опять по Волге, буйно-красен,
Обнявшись с пленною княжной,
В узорных чёлнах Стенька Разин
Гуляет с вольной голытьбой.
И широко по скатам пашен
Разнесшись в кличе боевом,
И днем и ночью грозно пляшут
Огонь и смерть в краю родном.
Таким Павел и запомнил крестьянского поэта Алексея Ганина: печальным, с поникшей головой. Больше он его не встречал и ничего не знал о его судьбе[17].
Однажды августовским вечером, когда стемнело, Татьяна укладывала детей спать, а Павел при свечах чинил детскую обувь. В дверь тихо постучали. Встревоженный Павел взял в руки топор, подошел к двери: – Кто там?
– Это Веня. Открой, Паша, не бойся, у меня к тебе разговор важный.
Павел испугался: он знал, что Веня, его старый товарищ по сапожной мастерской, пошел служить в Губчека. Совсем недавно он проезжал в кузове грузовика вместе с отрядом чекистов. Однако дверь Павел все-таки открыл. Веня прошел в сени и заговорил шепотом:
– Слушай, уезжать тебе надо. Срочно. Я сегодня видел список, там члены Союза русского народа, черносотенцы, значит. Двадцать два человека и ты в том числе. Завтра с утра пойдем всех брать. Так что, этой ночью делай ноги со всем семейством. И куда-нибудь подальше.
– Да ты что, Веня, я сроду ни в каком союзе не был. Это какая-то ошибка.
– Не знаю, может оговорили тебя. Я тебе по дружбе говорю: беги. У нас разбираться не будут. Список-то расстрельный. И никому ни слова, что я