Разобьешь третье – и вспыхнут огоньками ягоды да плоды, наполнятся тягучим медом соты и заколосится буйная рожь.
И направилась ведьма в лес, к той высокой сосне, чья макушка темным шпилем виднелась над ровной грядой рыжих крон.
Были в лесу ступени, ведущие на вершину взгорья, а на взгорье том, посреди залысины, где не росла трава, стояла одинокая кривая сосна. Макушкой она упиралась в облако, точно принарядившись в белую шапку. Прожитые столетия прожгли продолговатые отметины на ее темно-красной коре, а бирюзовый лишайник рисовал на стволе чудные узоры. Массивные лапы образовывали над землей целые арки, с которых старческими прядями свисали лохмы седой паутины.
А в корнях, под тремя слоями земли, спала крепким сном до поры до времени сама Мать-Природа.
За взгорком простирался уже чужой, нехоженный темный лес; сплошь чаща и непролазные заросли, куда не проникал ни единый лучик света, из-за чего тень там казалась багряной, а листья кленов и осин – окровавленными ладонями мертвецов.
В том лесу ведьма не была хозяйкой, а создания, там обитавшие, отличались скверным нравом, поэтому она никогда туда не совалась. Там было царство темных альвов; душ путников, заблудившихся и так и не нашедших выхода; гиблые болота и бескрайние топи. Там спали мертвые боги, разбудить которых боялся любой, кто про них слышал.
«Не буди лихо, пока тихо» – говорили люди. Ой, не зря говорили!
Отложив метелку и лукошко, ведьма обратилась белкой и ловко взобралась на верхушку сосны. Глядь – на ней и впрямь ютилось гнездо из грозовых туч, с проблесками молний, а в нем покоились три волшебных яичка: одно багряное с металлической жилкой, точно подземная драконья руда; другое рыжее, как физалис по осени, а третье – золотое, словно крохотное солнышко, и от исходившего от него жара из глаз катились слезы.
Бережно подняла их ведьма, укутала в мех и стала спускаться, как вдруг неаккуратно стала лапкой на ветку, а та и подломилась, и маленькое золотое яичко выскользнуло у ведьмы-белки из рук, да исчезло внизу, в затаенном мраке темного леса!
Только и услышала ведьма, как треснула скорлупка. И тут же вздрогнул темный лес пылающим алым маревом меркнущего золота! Шелестящей волной покатилось дожделистье, припорашивая черные ветви плешивых осин желтыми кляксами, унизывая плодами деревья и кусты! В тот же миг покрылся ржавчиной пруд и налился бордовым блеском дикий виноград, а дворик у дома замело лапастыми листьями! Вьется хмель буйной лозой, гремя зелеными помпончиками, а полынь на лугу колосится седовласой волной!
Отгремел и замолк темный лес, встревожились тамошние духи, из глубоких нор повылазили темные альвы. И проснулись мертвые боги.
А ведьма отнесла оставшиеся два яичка домой и надежно схоронила у себя в саду, возле старого колодца – пока не пробил их час. А затем тревожно обернулась к родному лесу, томно украшенному кружевом красных и желтых листьев, где-то далеко за