– Йоль, можно я ещё останусь? Буду смирно сидеть в углу или на кухне. Вдруг температура поднимется или нога сильно болеть будет, я боюсь тебя одну оставить. Пожалуйста. И я должен тебе кое в чём признаться. Я…
– Нет! Уходи немедленно. Тебе нельзя здесь оставаться. Спасибо за заботу, помощь и уходи! Обещаю, что позвоню, если будет совсем плохо.
– Пожалуйста, позвони, даже просто так. Я буду ждать.
Он ушёл, оставив на столе визитку, ключи от квартиры и захлопнув дверь, а глупая девчонка очень хотела его вернуть, но гордость не позволила, пропади она пропадом. А потом, если сказала «нет», так и держи слово, чем бы ни пришлось пожертвовать. Такой вот ужасный характер, но если ещё идти на сделки со своей совестью, со своими убеждениями, то зачем их вообще иметь?
Нога болела и нещадно чесалась, резко ограничивая в делах и конечно же в передвижении. Йоле старалась как можно меньше принимать обезболивающих, но к вечеру третьих суток выпила последнюю таблетку кеторола. Очень хотелось позвонить Эрику и не только из-за лекарств, но так и не решилась. Она была уверена, что он примчится тут же, но не знала, как быть дальше, ведь уже давно поняла, что небезразлична к нему, впрочем, как и он к ней. Йоле совершенно не знала, как себя с ним вести, о чём разговаривать. Но так хотелось, чтобы он оказался рядом. Однако боялась остаться с ним наедине, слишком уж озадачили его слова и поцелуй. В итоге порвала визитку на крошечные кусочки, чтобы случайно не поддаться искушению, и выбросила в окно, выходящее на проспект. Отец должен вернуться завтра, решила, что как-нибудь перетерпит.
Около восьми вечера в дверь позвонили. Йоле доковыляла, принципиально не пользуясь костылями, открыла – на пороге стояли Лиза и Валерка. Лизка весьма в раздражённом, не сказать злобном настроении.
– Ленка, ты чего творишь? – Лизка влетела в квартиру, втащив замявшегося Королёва и свалив стоявшие в углу костыли. Споткнулась, чуть не грохнулась и вообще остервенела: – Вообще в стерлядь превратилась?! Ну что у вас опять произошло? Ты соображаешь, что делаешь?!
– Во-первых, не ори, у меня со слухом пока проблем не было. Во-вторых, у кого у нас? Если не заметила, то я здесь наедине со сломанной ногой и у нас полное взаимопонимание, иногда, когда эта сволочь перестаёт чесаться и болеть.
– Ты не ногу, ты себе мозги сломала, а совесть вообще уничтожила! Сидишь тут, как сова в дупле, и жертву обклёвываешь!
– Если пришла ругаться, то дверь вон там. – Йоле повернулась и пошла к себе в комнату, оставив друзей на пороге. – Какую ещё жертву? Что за чушь?
– Йоль, погоди. – Валера мягко придержал её за локоть. – Просто два дня назад Вельден приехал домой, сказал, что ты сломала ногу, и он возил тебя в травмпункт, а потом ночевал у тебя. И всё! Больше я от него ни слова не слышал. Лежит, смотрит в потолок или на телефон и молчит. Сначала рожица такая счастливо-мечтательная была, но теперь совсем наоборот.
– Валера,