Иногда трудно избавиться от горечи. «Мы живем, – подумал Вэньгао, стараясь контролировать выражение лица, – в ужасное время».
Его гость, меняя настроение, повернулся к девушке и произнес:
– Что касается поэтов и лжи, то вы, возможно, правы, госпожа Линь, но разве вы не согласитесь с тем, что, даже меняя подробности, мы можем стремиться к более глубокой правде, а не только обманывать?
Она снова покраснела, когда к ней обратились напрямую. Однако высоко держала голову. Она единственная осталась стоять, опять за спинкой стула отца.
– Некоторые поэты – возможно, – ответила она. – Но скажите мне, какой человек писал стихи о куртизанках или придворных женщинах, чувствующих себя счастливыми, а не увядающих или льющих слезы на балконах, горюя об исчезнувших возлюбленных? Разве кто-нибудь считает, что это единственная правда об их жизни?
Лу Чэнь задумался над ее ответом, полностью переключив на нее внимание.
– Значит ли это, что в этом совсем нет правды? Если кто-то пишет о конкретной женщине, подразумевает ли он, что она представляет всех остальных женщин?
Его голос в споре звучал так, как он помнил, резко и напористо. Он радовался схватке даже с девушкой. Выпад и ответный выпад, словно в поединке на мечах. Никто при дворе уже не владеет мечом. Катай изменился; люди изменились. Тем не менее, эта женщина спорит с Чэнем. Приходится напоминать себе, что это девушка, слушая ее.
Она сказала:
– Но если рассказывать только одну историю, снова и снова, и больше никаких других, что читатели примут за правду? – она заколебалась, и Вэньгао уловил в ее глазах нечто, похожее – неужели? – на озорство. – Если великий поэт говорит нам, что он находится возле Красной скалы, на месте легендарного сражения, а он в действительности находится на расстоянии пятидесяти или ста ли вверх по реке, что подумают путешественники более позднего времени, когда приедут на это место?
Она опустила взгляд и с притворной скромностью сжала руки.
Вэньгао расхохотался. Он одобрительно зааплодировал, раскачиваясь и стороны в сторону. Хорошо известно, что Лу Чэнь действительно допустил ошибку и не понял, где он, когда плыл на лодке по Великой реке с друзьями ночью в полнолуние. Он решил, что они со спутниками проплыли под скалами знаменитого сражения Третьей династии… и ошибся.
Чэнь улыбался девушке. Он был из тех людей, кто может впасть в ярость, но не в подобной беседе. Здесь, играя словами и мыслями, он был в своей стихии и радовался. Можно было почти забыть о том, куда он направляется.
Он сказал, что может остаться на одну-две ночи.
Чэнь повернулся к отцу, который тоже улыбался, хотя и с опаской. Линь Ко готовился к отступлению. Но Чэнь поклонился ему и сказал:
– Такая дочь делает отцу честь. Вы тщательно выбрали ей мужа, господин придворный?
– Мне кажется, да, – ответил тот. –