– Нет, не припомню такого. Может, по пьяни разве что…
Люба убедилась, что прибор работает правильно, и села поудобнее, вперив взгляд в потное красное лицо.
– Вы имеете отношение к краже картин из этого музея?
– Нет, конечно! – возмущённо рявкнул он, краснея ещё сильнее.
Ирма Нормановна подскочила на месте, вытягивая шею и пытаясь увидеть экран прибора.
– Вы планировали кражу картин из этого музея?
– Нет!
– Вы участвовали в подготовке кражи картин из этого музея?
– Нет!
– Вы передавали кому-нибудь сведения о картинах и о том, как их можно украсть?
– Нет же!
– Вы знаете кого-нибудь, кто совершил кражу?
– Нет!
– Вы знаете, как были украдены картины?
– Нет!
– Картины ещё в музее? – Люба старалась не выдать голосом главный вопрос.
– А я откуда знаю?!
– Да или нет?
– Не знаю!
Несколько секунд начальники молчали, а Люба с умным видом смотрела на экран прибора, а сама напряжённо размышляла. Если судить по его ответам, то он и правда ничего не знал и ни к чему не имел отношения. Вот ведь как забавно. Неужели директриса обошлась без него? Или подчинённые сами сварганили кражу века в обход руководства?
– Вы знаете, кто украл картины? – спросила она, скользя взглядом по изгибу рисунка на столе.
– Да, – прозвучало неожиданно.
И девушка вскинула голову так резко, что в шее что-то неприятно хрустнуло. Она пристально рассматривала лицо допрашиваемого.
– И кто это?
– Я понятия не имею, – пожал он плечами, вытирая рукавом рубашки пот со лба и щёк.
– Подождите, вы только что сказали, что знаете, – нахмурилась Люба, пытаясь разгадать игру.
– Я знаю, кто украл, но я понятия не имею, кто он такой, – пояснил Григорий Андреевич, а директриса довольно закивала головой.
– Он?
– Ага. Мужчина. Ваших лет примерно, – последнее утверждение прозвучало как обвинение, словно все тридцатипятилетние то и дело воруют картины из галерей и музеев. – В зелёном костюме и в шляпе с пером.
– Что? – растерялась Люба, задумываясь, не тронулся ли начальник охраны умом из-за переживаний.
– Мужик в каком-то маскарадном костюме… И э-э… – он замялся. – Один раз это была женщина… Как вы…
– Григорий, покажите же инспектору записи! – не выдержала Холмогорская.
– Записи?
– Мы уже начали изучать записи с камер, которые снимают залы, – пояснил Григорий Андреевич. – И на многих фигурирует этот тип.
– Он был один?
– Совершенно один. То есть, обычно один. Кроме одного случая, когда мелькнула сообщница.
– И никаких других сообщников?
– Э-э, мы не всё успели посмотреть, если честно. Но на тех, какие уже увидели, он действовал один.
– И «Мессию» он один уволок? – справедливо усомнилась она, вопросительно выгибая