– Что?
Макар Федорович резко вскочил, обогнул стол, попытавшись схватить коньяк.
– Мы же договорились, – напомнила Люська.
– Помню-помню, с памятью у меня полный порядок. Любой день назови, я тебе его в подробностях распишу, елки-палки.
– Макар Федорович, что произошло дальше. Говорите!
Якубенко почесал подбородок.
– Жарко было, не спалось мне совсем… а тут стучит кто-то. И так напористо. Ну, думаю, сейчас выйду, руки пообрываю.
Люська откинулась на спинку стула.
– Вы вызвали «скорую» и пока она ехала, поднесли Кириллу стакан с водой. Пить он отказался. Вспомнили?
– Угу.
– А потом вы сказали «И вдруг»…
– Я так сказал? – удивился Якубенко.
– Вы! – заорала Люська.
– А-а, ну, всё правильно. И вдруг он говорит…
Люська подалась вперёд.
– …там лежит девочка.
– Там лежит девочка? Вы уверены, что правильно расслышали?
– Зуб даю! Я еще нагнулся, спрашиваю, где там, а он на меня смотрит, а как будто не видит. И продолжает бормотать. Я тогда скумекал, в бреду парень. Когда «скорая» у калитки остановилась, он вздрогнул, на бок перевернулся и крикнул: «Наинка». И всё! Врачи зашли, парень уже преставился.
– Вы полиции об этом рассказывали?
Макар Федорович показал Люське фигу.
– Накося выкуси! Ничего я не знаю, ничего не видел, не слышал, и с парнем тем не знаком. Злой я на них. На семь лет меня закрыли. Ни слова ни скажу!
Опять эта таинственная Наина. Кто она? Почему Кирилл вспомнил о ней в последние минуты жизни, находясь в бреду? Неужели она произвела на Глухарева настолько сильное впечатление, что даже перед смертью он не мог думать ни о чём другом, кроме как о ней? И где, интересно, искать эту Наину?
От Макара Федоровича Люська поехала к Вере. Требовалось разложить имеющуюся информацию по полочкам, но для начала неплохо бы собрать мысли в кучу и призвать их к порядку.
Глава четвертая
Крестный отец
Люська застала Веру за весьма странным занятием – разложив на полу газетные листы, она склеивали их скотчем.
– Что ты делаешь? – Люська подошла к закрытой балконной двери, хотела её открыть, но Вера закричала:
– Не открывай дверь!
– Хорошо-хорошо, как скажешь, ты только не волнуйся.
Вера продолжила орудовать ножницами и скотчем. Понимая, что от свалившегося горя она могла съехать с катушек, Люська растерялась. Постояв с минуту возле Веры, села на корточки и ласково спросила:
– Вер, тебе помочь?
– Сама справлюсь, – последовал резкий ответ. – Уже немного осталось.
Всё ясно – Вера сошла с ума. Что же теперь будет? Её упекут в сумасшедший дом, начнут пичкать лекарствами, колоть уколы и вскоре Глухарева превратиться в растение.
– Вер, а что ты всё-таки делаешь?
– Сама не видишь?
– Вижу,