– Если сама до этого времени не вспомнишь, – вставил Юра.
Дом был красивый, я всегда мечтала жить в таком: двухэтажный, бревенчатый, с большим участком. Металлический забор, который раньше так трепетно красили каждую весну, облупился. Но это было незаметно за огромным количеством странных знаков, навязанных из веток и верёвок. Знаки висели на деревьях, на крыльце, на окнах – везде, куда можно было дотянуться.
В нормальном мире тут жили медведи, приезжали на фотосессии. А теперь периодически ночевали те, кто уходил из города. Если верить Фоме, то это, как охотничий домик, самое защищённое место во всей округе, перевалочный пункт, люди приходят переждать непогоду, съедают, что найдут, оставляют от себя другим и уходят дальше. Казалось бы, в ста метрах от МКАД, а уже какая-то глушь. Если верить, что вся жизнь ушла в центр. А не верить не получается. За все время, что мы тут бегали, я не встретила ни кого из постояльцев.
Еда нашлась в погребе: пожухлая картошка, проросший лук и тушенка. Парни этому так обрадовались, словно нашли редчайший фрукт по цене яблока.
– Наверное, опасно печку топить, дым заметят, – с сожалением сказал Фома. – Придут за нами.
– Да не придут они сюда. Сейчас вся движуха в центре, – мимоходом заметил Юра, перебирая овощи.
Фома и Знат переглянулись. Последний нахмурился.
– А ты это откуда знаешь? – Фома сел, а Юра снова стал мельтешить.
– Знаю, – буркнул он себе под нос.
– Слушай, хватит уже! – зверел Фома. – Ты про взрыв знал, точно знал, что он будет, причём даже назвал это спланированной акцией. Это случайно не твои ребята все склады пожгли на прошлой неделе? Вы чего хотите добиться?
– Мои ребята, которые погибли! – заорал вдруг Юрий. – Мы пытаемся хоть как-то изменить то, что сейчас происходит, вытащить из норы тех, кто засел в центре и только отдаёт приказы. Показать, что мы еще можем бороться, даже без поддержки знающих. Кстати, именно поэтому от нас отстали. Трое, ну ладно, четверо, непонятных беглецов не так интересны гвардии, как наши акции возле самой верхушки.
– И как успехи? – Знат был единственным очагом спокойствия в этом хаосе. – Помогают ваши акции?
Юра промолчал, бросил продукты и стал выбирать сухие поленья. Фома чистил печку от старых углей.
– Был бы снег, можно было сварить картошку, – сказала я, вскрывая банку тушенки ножом, металл гнулся, а нож его не резал, а мял. В итоге банку я не открыла, а разворотила на части.
– У нас много лет нет снега, – заговорил Юра, уже без истерик. – Многие считают, что это из-за того, что всех знающих уничтожили. Холодно, а снега нет. И лета нет. Дождей нормальных тоже нет. Только мерзкая, непрекращающаяся морось.
– Время вечного тлена, – согласно проговорил Фома, засунув по локоть руку в печь.
– Так может, теперь вы мне расскажете, что случилось? – снова закинула я удочку. – Раз нам никуда бежать не надо и время подходящее, мне кажется.
– Да нечего рассказывать, –